Михаил Гефтер в разговорах с Глебом Павловским. Третьего тысячелетия не будет
Шрифт:
Г.П.: Не все советские академики были в молодости пытаны лично Берией, как Майский.
М.Г.: Да, бывали благополучные старцы. Сталин баловал эту важную для него группу. Был такой академик, химик Курнаков. Родился сразу после Крымской войны,
Вступив в должность директора Института общей химии, Курнаков вызвал заведующую отделом кадров и говорит: будьте добры, мне списочек всех сотрудниц института, которых зовут Оля, Ольга. — Зачем? — Знаете ли, покойную жену звали Ольгой — не хочу переучиваться! Вызывает Николай Семенович всех Ольг по очереди на собеседование, на одной остановился, говорит: хочу предложить вам выйти за меня замуж. Она: простите, я замужем. А он так спокойно: ну и что? Пойдите домой, посоветуйтесь с мужем — уверяю вас, не проиграете. Пошла эта Ольга домой, посоветовалась с мужем и как-то решила, что проигрывать не резон. Правда, и Курнаков после этого недолго прожил. А милой Оле, выполнившей обязанности тезки, остались 8 или 10 комнат: Курнаков был маститый, химик с мировой известностью. Под знаком музея квартиру вдова сохранила. Сын Курнакова об этом страшно забавно рассказывал.
Он еще говорил: Михаил Яковлевич, уж не кушаете ли вы мясные бульоны? — Вообще-то, да. — Ох, не надо, отец поел мясного бульона и умер! — Простите, спрашиваю, сколько вашему батюшке было лет, когда умер? — 81 год! Сын был убежден, что отец в возрасте
Г.П.: Да это прямо история русского барина из XIX века.
М.Г.: А академикам у Сталина дозволялось некоторое барство. Был такой Михаил Николаевич Тихомиров, историк; в 50-е он уже стал академиком-секретарем. Тоже большой барин — благородный русофил, очень честный. Еще в 1946 году на этой почве он сразился с Лихачевым. Лихачев выпустил книжечку о том, что русский XVI век не уступит европейскому Ренессансу. Тихомиров, русофил поболе Лихачева, написал тому, что надо и приличия знать: в Европе уже были Данте и Шекспир, с чем их в России сравнивать, побойтесь Бога! Разве мы, историки, — он писал, — авгуры, перемигивающиеся на глазах непонимающей публики?
Став академиком-секретарем, Тихомиров решил было моими руками осуществить реванш над врагами. Русские главы писали Черепнин и Пашуто, Тихомиров их терпеть не мог. А главы и правда плохие. Каждая начиналась «развитием производительных сил», а так как сеяли одно и то же — рожь да ячмень, то все «развитие» было в том, чего сеяли больше. Тихомиров меня вызвал и говорит: опять они прислали эту галиматью про производительные силы ржи и ячменя! Пусть, говорит, напишут о развитии производительных сил в Антарктиде и как там русские моржи основали автохтонный университет. Проследите только, чтоб было сказано: и прогнали чужеземных пингвинов!