Михаил Ломоносов
Шрифт:
Два образа жизни — два лика смерти. Что ж предпочтительнее?
Ломоносов завершает свой ответ Анакреонту:
Зерном твой отнял дух приятный виноград, Ножом он сам себе был смертный супостат; Беззлобна роскошь в том была тебе причина, Упрямка славная была ему судьбина; Несходства чудны вдруг и сходства понял я, Умнее кто из вас, другой будь в том судья.Он отказывается судить о том, кто из двух прав. Каждый свободен в своем выборе. По тону стихотворения чувствуется, что автор с пониманием
Несходства двух жизненных установок очевидны. А есть ли сходства?
Евгений Лебедев так понял эту коллизию: «Железный аскет сходен с мягкотелым сластолюбцем в основополагающем нравственном отношении: он хочет гармонии и свободы для себя. Оселком, на котором проверяется их коренное сходство, выступает общечеловеческая, коллективная ценность жизни того и другого. И тут-то выясняется, что она, эта ценность, практически равна нулю — ни тот, ни другой ничего не оставили людям. Именно в этом смысл строк, обращенных к Анакреону:
Ты век в забавах жил и взял свое с собой, Его упрямством в Рим не возвращен покой».Мне кажется, смысл стихотворения иной. Анакреонт и Катон оставили людям память о своей жизни и смерти. Каждый честно прошел свой жизненный путь. У каждого был свой идеал, которому он следовал. Один заботился о личном своем мирке, не причиняя никому неприятностей. Для другого судьба Отечества была дороже собственной жизни.
Катон, в отличие от Анакреонта, избрал себе трудную судьбу. То, что его усилия оказались тщетными, не значит, будто «коллективная ценность» (что бы это значило?) его жизни равна нулю. Это относится к Анакреонту, который заботился только о себе. С Катоном ситуация прямо противоположная.
О нем можно сказать словами Федора Тютчева (1850):
Пускай Олимпийцы завистливым оком Глядят на борьбу непреклонных сердец. Кто, ратуя, пал, побежденный лишь Роком, Тот вырвал из рук их победный венец.И у Анакреонта, и у Катона своя правда. Но в первом случае это правда обывателя, во втором — героя. Неужели между ними нет разницы?! Память о беззаботном поэте отличается от посмертной славы героя. Ломоносов в первом же своем ответе без обиняков признался: Героев славой вечной / Я больше восхищен.
Неужели он изменил свое мнение? Обратимся к последнему стихотворению цикла. Анакреонт предлагает лучшему мастеру написать портрет любимой. Воздав должное ее прелестям, поэт заключает:
Надевай же платье ало И не тщись всю грудь закрыть, Чтоб, ее увидев мало, И о прочем рассудить.Что на это ответишь? Ломоносов отмечает одну важную деталь:
Ты счастлив сею красотою И мастером, Анакреон, Но счастливей ты собою Через приятной лиры звон…Многолика любовь. Обращенная к возлюбленной, она может оказаться упоением самим собою, стремлением удовлетворить свою похоть. Такова разновидность любви к самому себе.
Анакреонт привык услаждать себя. Его мир, ограниченный тесными рамками собственной личности, превращен в маленький уютный мирок. Таков один из способов существования.
Ломоносову тесно,
Мир и согласие призвана предписать миру Россия. Чувства и мысли Ломоносова не замыкаются и в пределах любимой Родины. Он воспринимает весь мир как единое целое.
Сопричастность Отечеству и народу, чувство кровной связи с этими таинственными великанами, доступными лишь умственному взору, — нечто мистическое, вне рационального объяснения. Как писал наш выдающийся мыслитель отец Сергий Булгаков: «Родина есть священная тайна каждого человека, так же как и его рождение. Такими же таинственными неисследимыми связями, которыми соединяется она через лоно матери со своими предками и прикрепляется ко всему человеческому древу, он связан через Родину и с матерью-землей, и со всем Божиим творением. Человек существует в человечестве и природе… Нужно особое проникновение, и, может быть, наиболее трудное и глубокое, чтобы познать самого себя в своей природной индивидуальности, уметь полюбить свое, род и Родину, постигнуть в ней самого себя, узнать в ней свой образ Божий».
Николай Гоголь в статье о существе и особенности русской поэзии сказал о Ломоносове: «Всякое прикосновение к любезной сердцу его России… исполняет его силы чудотворной». Совершенно верно!
В беседе с Анакреонтом Михаил Васильевич показал две жизненных установки. О них в XX веке писал наш поэт-философ Максимилиан Волошин:
Лишь два пути раскрыты для существ Застигнутых в капканах равновесья: Путь мятежа и путь приспособленья. Мятеж — безумие; законы Природы неизменны. Но в борьбе За правду невозможного безумец Пресуществляет самого себя. А приспособившийся замирает На пройденной ступени…Какой избрать путь? Каждый делает выбор сам. Единственное, что следует знать: приспособление неизбежно влечет за собой сползание вниз, под уклон — деградацию.
Подъем опасен и труден. Но с каждым шагом преодоления раскрываются все более широкие горизонты. Человек открывает мир и самого себя, становится сильнее, мужественнее, умнее. И так — из века в век — для каждого разумного существа.
Настало время новых мятежей И катастроф: падений и безумий. Благоразумным: «Возвратитесь в стадо!» Мятежнику: «Преодолей себя!»Если человек сотворен по образу и подобию Бога, или, говоря иначе, создан творящей Природой, Богоматерией (биосферой, пронизанной солнечной энергией), то ему изначально предназначено быть творцом. Но есть у каждого свобода воли, а потому и возможность отречься от этого предначертания.
Ломоносов сделал свой выбор. Сильно заблуждаются те, кто подумал, будто для него были равноценны принципы жизни Анакреонта и Катона. Один жил только для себя, другой был готов отдать жизнь за Родину. Один — обыватель, другой — герой.