Михаил Шолохов в воспоминаниях, дневниках, письмах и статьях современников. Книга 2. 1941–1984 гг.
Шрифт:
– В том-то и дело, – подтвердил М.А. – Я сам по себе, художник сам по себе. Не тот ключ к замку.
Поддакнул и я: Мосин считается хорошим художником в нашей области.
– Не всякому дано выразить чужую мысль в иллюстрации, – заключил М.А. и подписал книгу: «Мосину А.Г. с приветом и добрыми пожеланиями». И так сегодня подписано 9 книг в разные страны, разным людям.
26 июня
Подготовил к отправке очередную партию писем. В том числе друзьям писателям в Хельсинки и Алексею Николаевичу Косыгину через его зятя. Передавая
– Два дня сочинял, письма надо писать, чтобы они были короткими, лаконичными и не сухими.
27 июня
Утро. Звонок. Секретарь Вешенского РК КПСС тов. Кольцов А.Г. спрашивает, может ли принять его М.А. Выясняю. Можно.
– Кольцов так и не заходит сюда, обязательно какое-то дело у него, – сказал М.А. Встретившись с ним, продолжил: – Как дела в районе, хлеб будет? – Выслушал информацию Кольцова.
– Дела с урожаем плохи, все горит. Уборка будет проведена быстро, требуется сразу начинать пахоту, а пахать нечем. Тяжелые трактора «Кировцы» без запчастей стоят. Хотелось бы побыстрей их отремонтировать, – сказал Кольцов, – и на раннюю вспашку бросить. Мы просим вас, Михаил Александрович, подписать письмо в Ленинград на завод имени Кирова.
– Давай, – охотно согласился М.А., прочитал внимательно письмо, подписал и посоветовал: – Езжай сам на завод, возьми помощников с собой для отбора деталей, а сам пообщаешься с парткомом, директором. Они к нам хорошо относятся, и нам надо держать уровень. Я позвоню первому, он даст согласие на твой выезд, суши сухари, и в путь к балтийцам.
28 июня
Утро. Сижу за работой. Зашел М.А. с июньским номером журнала «Крокодил» в руках. Показывает обложку, на которой иллюстрирована сцена «В кабинете ректора перед вступительными экзаменами», куда стоит очередь мамаш и папаш. Вижу под картинками надписи, сделанные рукою Михаила Александровича: «А.А., А.У., Клавдия, Галка».
– Вот так будете Галку устраивать в вуз, – сказал М.А. Эта шутка вызвала смех и обмен комплиментами.
– Вы депутат Верховного Совета, вам и устраивать, обращаться будут к вам, а вашей подписи здесь нет, – сказал я.
– Вот потому-то и не води ко мне мам и пап, и сам не помогай, никаких протекций не будем делать, пусть поступают сами по своему уму.
29 июня
Около девяти часов утра раздался звонок. Взял трубку. М.А. стоял рядом, слушая, доложил, что приехали К.А. Прийма, Д.С. Бабичев, Ф.Г. Бирюков.
– Посоветуем им, – сказал М.А., – пусть размещаются в гостинице. Ты предупредил вчера об их приезде? – И продолжал: – Сходи к ним сам, так будет лучше.
Уходя, я спросил: «Каков будет порядок приема, может быть, взять вопросы письменно?»
– Нет, – распорядился М.А., – будем вести беседу, пусть отдыхают, скажем.
А в конце дня, прочитав книгу Д.С. Бабичева «Донское трудовое казачество в борьбе за Советскую власть» и рукопись «Ответ рецензентам», которые я принес утром, спросил:
– С чем они еще приехали? Как будем принимать ученых? – И тут же сообщил свое решение: «Прийму и Бирюкова
Подала голос Мария Петровна:
– Люди приезжают, что же ничего не говоришь, видимо, обед будет нужен?
– Пока не надо, – отозвался М.А., – сегодня пусть в ресторане поедят, назавтра – утренний чай и обед будут у нас.
А дело было вот в чем.
На недавно проходившем пленуме Союза писателей СССР Михаил Александрович не был, прибаливал. Но ему было известно о полемике по вопросу критики в литературе. В ряде писем к нему сообщалось, что на пленуме по многим вопросам были серьезные расхождения со сторонниками Синявского, Даниэля и Солженицына. Активными защитниками их выступали т. Якименко Л. и К°. По этим вопросам к Михаилу Александровичу запросилась на прием группа литераторов и ученых: Власов, Архипов, Шешуков, Ершов и др. Сегодня вот и прибыли от их имени Бирюков Ф.Г., Прийма К.И., ростовский ученый Бабичев Д.С.
30 июня
Раннее утро, а солнечная жара дает о себе знать. Прибыли заметно взволнованные кандидаты филологических наук Федор Георгиевич Бирюков и Константин Иванович Прийма. За гостеприимным столом на завтраке радушие и обмен шутками незаметно сняли волнение гостей. Хозяин пригласил гостей в кабинет, и завязалась откровенная беседа [50] .
Показывая свою книгу «Тихий Дон» сражается», К. Прийма сообщил, что он послал несколько таких книг на Кубань своим землякам-таманцам.
50
В дальнейшей беседе: М.А. Михаил Александрович, К.П. Константин Прийма, Ф.Б. Федор Бирюков.
– Поклон вам, Михаил Александрович, от них! Могу доложить, что эпопея с изданием книги окончена, но летопись продолжается. Надо бы выехать самому в ряд стран, собрать и уточнить материалы в Египте, Финляндии, Голландии, Мексике и др. У меня собран материал по 32 странам о переводчиках «Тихого Дона», о реакции буржуазной, прогрессивной и коммунистической прессы. Есть отзывы лидеров буржуазных государств и руководителей коммунистических партий.
Часть материала вошла в эту книгу.
М.А. Если еще лет 20 проживем, то до 4 томов догонишь, материала хватит.
К.П. У меня и сейчас много материала, как-нибудь за 20 лет собрал, только в печать пробиваться трудно. Вы сами знаете, что эта книга, готовая к печати, пять лет по цензурам ходила. И если бы вы не помогли, не знаю, увидела ли бы она свет. Тираж установили 50 тысяч экземпляров, и тот разделили на два завода. В этом году 20 тысяч, остальные в будущем.
Рассматривая книгу, М.А. сделал ряд замечаний по ее оформлению и ее суперобложке, сказал:
– Не кажется ли вам, что черновата, на черном фоне красное и голубое, как поезд «Тихий Дон» с лампасами? Не лучше ли было бы это сделать на фоне цвета мешковины? Хотя да, сочетание есть, не переделывать же теперь.