Михаил Строгов
Шрифт:
Акт IV
Картина десятая
ПОЛЯНА
Сцена представляет собой луг на правом берегу Ангары. Вечер.
Иван, Сангарра, татарский военачальник, воины.
Иван (командиру). Здесь мы расстанемся с тобой и твоими воинами. Ты будешь тщательно выполнять мои инструкции.
Офицер. Рассчитывай на нас, Иван Огарев.
Сангарра. Куда мы теперь пойдем?
Иван. Энергия великого князя опрокидывает все мои расчеты, расстраивает все мои планы. Каждый день он устраивает
Сангарра. В чем он состоит?
Иван. Сангарра, сегодня я в одиночку проберусь в Иркутск. Русские с радостью примут того, кто назовется Михаилом Строговым, курьером царя. Все пройдет как по маслу. Я хорошо все обдумал, и скоро свершится моя месть! Мы с эмиром обговорили время, когда татары пойдут на приступ Черных ворот [38] , и в этот час рука друга, моя рука, откроет их.
38
Разумеется, никаких опоясывающих город укреплений, а следовательно, и ворот в них в Иркутске последней трети XIX в. не было.
Сангарра. Ты думаешь, русские не будут защищать эти ворота?
Иван. Все их силы будут отвлечены в приангарский квартал.
Офицер. Почему?
Иван. Пожар.
Все хором. Пожар?
Иван. Вы, воины, разожгете пламя.
Офицер. Мы? Что ты этим хочешь сказать?
Иван (показывая на Ангару). Видите реку, протекающую через город? Это — Ангара. Она-то и пожрет Иркутск!
Сангарра. Эта река?
Иван. В назначенный момент она превратится в огненный поток. В трех верстах отсюда добывают нефть [39] . У нас в руках огромные Байкальские склады, где хранится эта горючая жидкость. Вы разрушите часть стены, и нефть разольется по поверхности Ангары. Тогда достаточно искры, чтобы пламя достигло центра Иркутска. Построенные на сваях дома [40] , как и сам дворец великого князя, охватит пламя, и они погибнут!.. Проклятые русские! Вы бросили меня в татарском лагере! Хорошо! Теперь я по-татарски веду с вами войну!
39
Никакой нефти под Иркутском нет. Ближайшие к Иркутску нефтяные месторождения расположены в 100–140 км северо-восточнее Усть-Кута (Марковское, Ярактинское) и в 100 км севернее Киренска (Даниловское). Здесь интересно упоминание о самой сибирской нефти за много десятилетий до ее открытия. В романе Ж. Верн выражается еще категоричнее: «Известно, что почва Средней Азии — все равно что губка, пропитанная жидким углеводородом». (Ч. 2. Гл. 11). (Причем в романе не сказано о добыче нефти под Иркутском!) Во время создания романа только-только открывались нефтяные богатства Баку, и еще ничего не было известно ни о залежах в акватории Каспийского моря, ни о месторождениях Мангышлака, Западной Туркмении и Эмбинской нефтегазоносной области. Даже уникальнейшие месторождения вдоль побережья Персидского залива еще не были открыты. Можно, конечно, в очередной раз удивляться верновскому «пророчеству», но это будет далеко от истины. Впервые восточносибирская нефть была добыта на границе Иркутской области и Якутии (со склона так называемой Непско-Ботуобинской антеклизы) в 1937 г. на глубине 370–385 м. Промышленные залежи нефти, открытые в 1962 г. и в последующие десятилетия, расположены на глубинах свыше 2 км. Современная Ж. Верну геология не умела делать прогноз нефтеносности столь глубоких (для того времени) горизонтов. Поэтому удивительна проницательность писателя, выхватившего из потока случайной информации чье-то оправдавшееся впоследствии предвидение. Интересно отметить, что сам Верн видел будущее не за нефтью, а за электрическим двигателем,
40
Эта выдумка появляется только в пьесе. В романе, наоборот, говорится, что Иркутск построен на возвышенном берегу Ангары.
Офицер. Твои приказания будут выполнены, Иван, но в какой момент пробить стену нефтехранилища?
Иван. Когда солнце скроется за горизонтом.
Сангарра. В этот миг столицу Сибири охватит пламя!
Иван. Тогда свершится моя месть! Теперь идем. (Командиру.) Ты запомнишь?
Офицер. Запомню.
Иван и Сангарра уходят.
Офицер, воины, сержант.
Офицер. Отдохнем с полчасика, а потом приступим к выполнению приказа.
Сержант. Люди могут размяться?
Офицер. Да, но пусть не уходят далеко. У нас мало рук, чтобы проломить стену склада!
Сержант. Ладно. Разошлись, ребята!
Воины расходятся, побросав там и сям свои ружья.
Марфа, потом татары.
Марфа (входит справа, стираясь на посох). Бедный мой сын, чей взгляд угас, в последний раз задержавшись на материнском лице, где же ты?… (Садится.) Мне сказали, что юная девушка… Без сомнения, Надя ведет слепого!.. Они оба направились к Иркутску, и вот уже целый месяц я иду за ними по Большому сибирскому тракту… Сын мой, любимый, я тебя потеряла! Я не смогла удержаться, найдя тебя… там… перед собой… а ты не смог стерпеть, увидев, как кнут опускается на спину матери. Почему ты не позволил разодрать в кровь мою кожу? Никакая пытка не смогла бы вырвать у меня твоего секрета!.. Надо идти все дальше и дальше!.. До Иркутска осталось всего несколько верст. Может быть, там я найду тебя… Вперед! (Поднимается и направляется к краю сцены.) Татары!
Офицер (увидев Марфу). Это что за женщина?
Сержант. Какая-то нищенка!
Марфа. Я не прошу милости у татарина!
Офицер. Ты не по чину горда! Что ты здесь делаешь? Куда идешь?
Марфа. Иду туда, куда идут все, у кого отняли родину и дом, кто бежит от вторгшихся врагов. Иду прямо перед собой, пока хватает сил!.. Пока не упаду… и не умру!
Сержант. Она безумна, капитан.
Офицер. Но у нее зоркие глаза и чуткие уши. Не люблю бродяг, следующих по пятам за нашим арьергардом!.. Среди них столько шпионов! (Марфе.) Пошла вон, и чтоб я тебя больше не видел, а не то прикажу привязать к стволу дерева, и тогда уж голодные волки не пощадят тебя!
Марфа. Волк ли, татарин — всё одно!.. Умереть от звериных зубов или от пули — какая мне разница!
Офицер. Дешево ты ценишь свою жизнь!
Марфа. Да, после того как я потеряла то, что ищу, — сына, которому твои соплеменники причинили такие мучения! (Берет в руки посох и направляется направо, в глубину сцены.)
Сержант (офицеру). Капитан, вон еще беженцы. (Показывает на появляющихся из глубины сцены Строгова и Надю.)
Те же, Надя, Строгов.
Марфа (в сторону). Он!.. Сын!.. Мой сын!..
Строгов (Наде). Кто здесь?
Надя. Татары!
Строгов. Они нас видели?