Микеланджело Буонарроти
Шрифт:
Однажы Чезаре разрезал на части своего министра Рамиро де Орко, виноватого лишь в том, что он не предал огню и мечу Романью. Этот случай описан в «Государе» Макиавелли так:
«До завоевания Романья находилась под властью жалких правителей, которые не столько пеклись о своих подданных, сколько обирали их и толкали не к согласию, а к раздорам, так что вся эта территория изнемогала от грабежей, междоусобиц и беззаконий. Завоевав Романью, герцог решил отдать ее в надежные руки, чтобы умиротворить ее и подчинить верховной власти, и с этим он вручил ее мессеру Рамиро де Орко, человеку
Для Микеланджело Леонардо да Винчи был предателем. И все же он гордился, когда увидел его в числе художников, собравшихся 25 января 1504 года в соборе, чтобы выбрать место для его «Давида», к тому времени уже законченного.
К тому времени Леонардо считался гением, и имя его было окружено сиянием вечной славы. Тогда Микеланджело впервые встретился с этим незаурядным человеком.
Помимо Леонардо в собрание входили художники Боттичелли, Андреа делла Роббиа, Давид Гирландайо (брат Доменико Гирландайо), Перуджино, Филиппино Липпи, а также друг детства Микеланджело Франческо Граначчи. Кроме них присутствовали скульпторы Рустичи, Сансовино и Бенедетто Бульони, архитекторы Джулиано и Антонио да Сангалло и многие другие – вплоть до отливщика пушек Гиберти.
Вечно недовольный собой, Микеланджело был вынужден признать значение, которое имел его «Давид» для всех флорентийцев. Рассказывая ему о собрании, Граначчи чуть не расплакался:
– Все старались говорить как можно громче, и никто никого не слышал. Место должны были избрать поднятием рук, по подкомитетам, ты же знаешь флорентийцев. И конечное голосование совпало с твоим собственным выбором, Микеланджело: «Давид» встанет на место бронзовых «Юдифи и Олоферна» Донателло у входа во дворец Синьории.
Микеланджело заменит самого Донателло! Какое еще нужно было признание?
Но была одна проблема: как без повреждений доставить до места огромную статую, подобной которой до того никто не видел.
Архитектор Джулиано да Сангалло выдвинул идею некоего подобия клетки, а его брат Антонио, размахивая руками, тут же принялся рисовать в воздухе эскизы конструкции – это будет огромная сеть, которая будет спускаться в клетку и поддерживать гиганта в стоячем положении, на весу, амортизируя возможные удары и толчки.
Все кричали, толкали друг друга, словно дети в школьном дворе.
– А где же Леонардо?
Оказалось, что сразу после начала заседания Леонардо да Винчи вежливо откланялся. Он просто ушел: мол, «путешествие» Давида, конечно, небезынтересно, но все эти бушующие страсти мало совместимы с его деликатной натурой. В своих «Дневниках» он оставил потом лишь
Уже тогда Микеланджело увидел в Леонардо да Винчи соперника, определенно мешавшего его возвышению. Ревнивый и суровый характер последнего, помноженный на возраст (Леонардо был на двадцать три года старше Микеланджело), делал его раздражительным. Он явно продемонстрировал свое пренебрежение к творению Микеланджело, а творцу «Давида» не понравилось поведение да Винчи. Они невзлюбили друг друга.
Перевозка гигантской статуи
Почти четыре месяца плотники сооружали клетку под руководством братьев Сангалло. В то майское утро, когда наконец пробили стену ангара, члены комитета в полном составе уже были на месте. Обвязанный веревками, «Давид» при звуках «Ave Maria» был поднят при помощи огромных лебедок внутри своей огромной клетки. Уже никто не спрашивал, где Леонардо. Микеланджело вспомнит о нем лишь через три месяца – когда с легкой улыбкой, которая всегда так раздражала Микеланджело, да Винчи произнесет следующую окончательную формулировку: «Скульптура подобных размеров не выделяется ничем другим» 59.
Пока же потребовалось четыре дня и сорок человек, чтобы перетащить огромную клетку с «Давидом» на площадь Синьории. Четырнадцать обтесанных стволов деревьев были использованы в качестве катков для этой операции. Как только один каток освобождался, его перетаскивали вперед и укладывали на мостовую, которую до этого выравнивали целую неделю.
Во вторую ночь транспортировки какие-то неизвестные попытались повредить мрамор, кидая в него камни. Кто это были? Сторонники Медичи? Пуритане, которые считали омерзительным тот факт, что в центре города собирались водрузить статую обнаженного мужчины? После этого каждый вечер вокруг «Давида» стали выставлять ночной патруль.
Статуя была торжественно открыта только 8 сентября. Вся Флоренция в тот день бурно приветствовала Микеланджело, которого признали самым великим итальянским скульптором. Выражая всеобщий восторг, Джорджо Вазари написал, что статуя Давида «отняла славу у всех статуй 60, современных и античных, греческих и римских» 61.
«Давид» Микеланджело в прямом смысле этого слова олицетворял Флоренцию. Он стоял лицом к Риму, как молчаливый охранник, следящий за безопасностью города, как предупреждение римской церкви, чтобы она даже не думала о том, чтобы угрожать заново обретенной свободе.
На площади Синьории «Давид» простоял три века. Он возвышался у стены огромного темного здания, переживая вместе с ним все невзгоды судьбы Флоренции. Передвинуть его – это значило бы вызвать дурные предзнаменования. И флорентийцы были правы, долго сопротивляясь его перемещению под крышу даже тогда, когда разрушительное время уже явно коснулось каменного тела победителя Голиафа.
В 1873 году статую все же пришлось перенести в здание Академии, а на площади сейчас стоит бронзовая копия, привлекающая к себе тысячи туристов со всего мира.