Микенский цикл
Шрифт:
Зверь...
Но этот зверь стоял на задних лапах, его небольшие темные глаза смотрели на огонь без страха.
– Радуйся, – прохрипел я, осторожно кладя на землю «черную бронзу». – Мы, кажется, напросились к тебе в гости? Извини, приятель.
Звук собственного голоса немного успокоил. Впрочем, волноваться не имело смысла. Если чудище решило нас убить, никто не в силах помешать ему. Секира могла лишь разозлить ночного гостя.
Зверь чуть склонил голову – слушал, и мне показалось, что он реагирует не только на голос, но и на слова. Рядом, проснувшись,
– Не будем ссориться, правда? – как можно беззаботнее заметил я, попытавшись улыбнуться. – Зайца мы съели, но если ты не возражаешь против лепешки...
Зверь не двинулся с места, но, кажется, нападать не собирался. Я не торопясь раскрыл мешок и достал оттуда весь наш запас.
– Держи!
Я протянул лепешку, с интересом ожидая последствий. Зверь не боялся огня, не страшился нас. Может, и его не стоит опасаться?
Темные глаза скользнули по мне, и я невольно вздрогнул. Взгляд был спокойный, изучающий – и совсем не звериный. Чудище взглянуло на сжавшуюся в уголке Тею, а затем шагнуло к костру. Когтистая, поросшая шерстью лапа осторожно взяла лепешку. Чудище присело на корточки, послышалось негромкое ворчание, и вдруг произошло неожиданное – гость аккуратно отделил от лепешки третью часть, а остальное вернул мне. Наши глаза встретились, и я, наконец, понял – передо мною не зверь .
– Напугал же ты меня, парень! – произнес я как можно веселее. – Тея, подсаживайся. Кажется, намечается завтрак.
Девушка, не сводя испуганных глаз с гостя, присела у огня. Я разорвал свою часть лепешки пополам, протянул кусок ей и подал волосатому чудищу бурдюк с остатками вина. Тот подержал его на весу, осторожно открыл, понюхал и, заворчав, вернул.
– Не пьешь, – понял я. – Тея, киклопы пьют вино?
Ответа я не дождался. Между тем гость принялся за лепешку. Он ел совсем как человек, отрывая маленькие кусочки. Это успокаивало более всего. Он не зверь, и убивать нас не собирается.
А это – главное.
Покончив с едой, волосатый протянул лапы к огню. Я невольно отодвинулся – когти выглядели жутковато. Вновь послышалось ворчание, и мне вдруг показалось, что наш гость смеется.
– Ладно, давай знакомиться, – осмелел я. – Меня зовут Клеотер, и меня здесь считают самым главным. Ну, а в этой пещере главный – конечно ты. А это – Тея, она верит в дриад и сатиров...
Гость слушал внимательно, и вновь почудилось, что он все понимает. Темные глаза неотрывно глядели на меня. Внезапно из клыкастой пасти донесся какой-то странный звук.
– Дхр-р... – волосатый подождал немного и вновь повторил, – дхр-р...
– Наверное, тебя зовут Дар, – решил я. – Ну что ж, будем знакомы, Дар.
Трудно сказать, было ли это имя, или так звались его сородичи. Меня устраивало и то, и другое.
– Дар, ты здесь живешь? – меня потянуло на расспросы. – Эта пещера – твоя?
Для убедительности я обвел рукой вокруг. В ответ я услышал низкий горловой звук – когтистая лапа указала куда-то вверх.
– Не понимаю, – огорчился я. – Жаль, что я не говорю на твоем языке, Дар!
Мне представилось,
– Ну хорошо, Дар. Спасибо за гостеприимство. Когда вернусь в Микены, издам указ, что эта гора принадлежит тебе. Никто не будет вправе заходить сюда...
Негромкое ворчание – я готов был поклясться, что Дар опять смеется.
– Да, конечно, – понял я, – гостей ты не очень боишься. Но все равно – большое спасибо.
Наступило молчание. Гость грелся у огня, глядя на гаснущие угли. Я подбросил дров. Вспыхнувшее пламя заставило его немного отодвинуться. Языки огня странно отражались в темных круглых зрачках.
Я искоса поглядел на Тею. Она уже пришла в себя, и вместо страха на ее лице я заметил любопытство. Губы девушки беззвучно шевелились. Я подумал было, что она молится, но понял – это не так. Тея словно повторяла что-то забытое, пытаясь вспомнить.
Дар вновь издал нечто среднее между рыком и ворчанием. Я развел руками, показывая, что не умудрен в его языке, и вдруг послышались странные слова, короткие, словно обрубленные, полные шипящих и хрустящих звуков. Я изумленно обернулся – говорила Тея.
– Ты чего? – начал было я, и тут произошло нечто совсем неожиданное – Дар ответил. Его глотка едва справлялась с речью, но слова были те же, что и у Теи, во всяком случае очень похожие. Тея, подумав, вновь заговорила, тщательно произнося каждый звук. Дар встал, когтистые лапы взлетели вверх – наш гость был явно удивлен. Теперь он говорил быстро, в его речи я смог уловить знакомое «Дх-р-р» и вполне понятное: «Клетр-р» и «Тья». Девушка тоже встала, отвечая. Наконец Дар осторожно коснулся огромной лапой ее щеки, словно хотел погладить. Затем когти дотронулись до моего плеча. Я вскочил, но гость уже собирался уходить. У порога он остановился и медленно проговорил какое-то слово. Я не понял, Дар совсем по-человечески махнул лапой и попытался вновь справиться с непослушными звуками:
– Хр-р-э!
– Хайрэ! – понял я наконец. – До свиданья, Дар!
Темный силуэт еще на какой-то миг задержался у входа, а затем гость исчез. Наверное, я ошибся, но показалось, что черная тень скользнула куда-то вверх , словно Дар взлетел к зубцам серых скал, венчающих гору.
Несколько мгновений я стоял, не решаясь сдвинуться с места, затем потер ладонью лицо, приходя в себя, и без сил опустился на камень.
– Его зовут Рох, – послышался голос Теи. – Дары – так он называет свое племя.
– Только не говори, что он твой дядюшка, – вздохнул я. – Все равно не поверю. И вообще, у него два глаза, и он не ест людей.
– Я тоже подумала вначале, что это киклоп. Знаешь, ванакт, я так испугалась! Но ты такой смелый!
Кажется, она слегка преувеличивала. Струхнул я изрядно. Будь я в лесу, обязательно попытался бы взлететь на ближайшее же дерево, но в пещере убегать некуда. Это можно назвать и смелостью.
– А потом я вспомнила, что мне рассказывала бабушка...
– Про киклопов?