Микролюди
Шрифт:
В зале раздаются свист и гиканье. Судья невозмутимо продолжает:
– «Кроме того, доктор Курц будет должен вернуть останки трех Эмчей их законному владельцу в том случае, если для этих продуктов, предоставляемых в аренду, предусмотрено рециклирование типа “возможная перепродажа при поломке”».
Теперь зал яростно реагирует.
– Они выступают против несправедливого приговора? – спрашивает Аврора.
– Не совсем так, – отвечает переводчик. – Они считают, что это безобразие заставлять платить такой большой штраф.
Судья вновь
– Мы подадим апелляцию! – кричит Давид. – Переведите!
– Нет, – говорит адвокат, – не делайте этого, это бесполезно и ничего не исправит. Это может даже обернуться против вас.
Переводчик молчит, несмотря на то что реакция французов вызвала любопытство судей.
– Мы будем апеллировать! – повторяет Давид.
– Подождите, не надо заводиться, – вмешивается Наталья.
Она делает переводчику знак ничего не переводить.
– Вспышкой гнева ничего не добьешься, да еще и под напором толпы. Давайте выйдем и поразмыслим над этим, – предлагает она.
Доктор Курц спокойно складывает свой маникюрный набор и тепло пожимает руку своему адвокату.
Затем он подходит к сыну, ожидающему его за дверями зала в присутствии прессы, которая ждет точной информации.
Наталья Овиц просит переводчика перевести. Он выполняет ее указание:
– Сын доктора Курца говорит: «Сегодня мы добились победы “свободы художественного выражения” над цензурой. Он обещает выставить свои видеофильмы на продажу с определением “лучшее качество в Интернете”, а в качестве бонуса будут представлены сцены, которые до этого он не осмеливался распространять среди широкой публики».
Подросток поворачивается к французам, делает жест «победа» и объясняет что-то журналистам.
– Что он говорит? – тут же рычит Давид.
Переводчик колеблется, потом переводит:
– Он благодарит вас.
– За что?
– Он говорит: «Благодаря вам с момента начала процесса число пользователей Интернета, посмотревших видеоролик, возросло в пять раз. И есть уже предварительные заказы от людей, которые готовы заплатить, чтобы увидеть следующую серию “Кровавых кукол”». Сумма заказов намного больше 30 000 евро штрафа, и это позволит ему купить дополнительную видеоаппаратуру, чтобы улучшить съемки и увеличить число ракурсов.
– Скажите ему, что мы никогда больше не дадим ему в аренду наших Эмчей, – заявляет Наталья.
Переводчик переводит. Подросток отвечает по-немецки, люди смеются, и переводчик вновь разъясняет:
– Он говорит, что, даже если он не купит их сам, он сможет получить их через своих друзей. Всегда найдется кто-то, кто предоставит ему этих маленьких актрис. Он снова благодарит вас.
И белокурый подросток делает поклон и посылает воздушный поцелуй в сторону французов.
Теперь отец широко улыбается, гордый смелостью и предпринимательской жилкой своего отпрыска. А в адрес французов он с притворно огорченным видом говорит на английском, чтобы быть уверенным, что его поймут и без перевода:
– Лу-у-у-зеры!
В
Сверкают вспышки камер журналистов.
Австрияк лежит на полу, оглоушенный, затем медленно поднимается. Несмотря на свою разбитую губу и рот полный крови, он повторяет:
– Лу-у-у-зер!
Давид пинает его ногами в бока.
Переводчик отступил, чтобы показать, что он не имеет ничего общего с этими иностранцами, такими грубыми.
Вмешиваются полицейские и хватают всех троих представителей «Пигмей Прод».
С учетом беспорядков, устроенных французами, судья предписывает выслать их за границу и временно запретить им въезд на территорию Австрии.
Эмма 109 выключает телевизор и делает глубокий вдох.
Теперь, по крайней мере, все ясно.
Она слышала приговор суда. Эта фраза еще звучит у нее в мозгу.
«Убивать Эмчей – это не преступление, потому что это не… люди».
Она глотает слезы.
Как говорил бог Давид во время своего курса выживания: «Именно испытания подталкивают нас к эволюции и к тому, чтобы превозмогать самих себя. Без больших трудностей нет интересного пути».
Мой народ переживает огромные испытания, и самое удивительное, что я, наверное, единственная Эмче, которая отдает себе в этом отчет.
Она испытывает совершенно новое чувство: настоящее глубокое чувство горечи, которое обжигает ей мозг.
Мы не люди?!
После всего, что мы сделали для них! Мы их спасали, мы их лечили, мы их возвращали в строй, а они считают, что мы не… люди?????????
Это чувство… она пока не может его идентифицировать.
Она слышит скребущий звук снаружи. Это дикая крыса, которая проникла в ее замок, возможно, через потолок и напала на стадо ее раскормленных крыс, которых она выращивает себе на пропитание. Крошечная микроженщина берет арбалет, который сама сделала, и становится лицом к крысе.
Крыса оскаливает зубы и пищит. Потом прыгает. Эмма 109 начинает бой и пронзает горло крысы стрелой. Грызун корчится от боли, его хвост бьется со звуком плетки.
Возможна ли эволюция без страданий?
Думаю, что, если бы я оставалась одна в своем убежище и усваивала бы благодаря Интернету все мировые знания, я бы эволюционировала. Но события заставляют меня вновь окунуться в реальную жизнь, со всеми новыми испытаниями, которые это подразумевает.