Мила Рудик и тайна шестого адепта
Шрифт:
Да, Гарик умер во льду. Но не лед убил его — это сделал Многолик. И если бы Гарик был на ее месте, он заставил бы себя избавиться от своих страхов ради цели — быть сильным. Он никогда не отступал.
«Я не должна бояться льда, — сказала себе Мила. — Я должна научиться использовать лед, потому что это умеет делать Многолик».
Лед — не то, что забрало у нее Гарика.
Лед — это всего лишь лед.
Мила в очередной раз направила руку с перстнем на стакан.
— Крио
Вода в стакане тотчас начала замерзать. Сначала, как и во время предыдущих попыток, появилась ледяная корочка поверху. Потом лед образовался возле стенок стакана и, словно пожирая воду, пополз к центру. Вскоре вся вода в стакане превратилась в большой кусок льда.
— У тебя получилось! — искренне обрадовался Яшка Берман, видимо, наблюдавший за ней все это время.
Мила кивнула, но не удивилась — она знала, что в этот раз все получится. Откинувшись на спинку стула, Мила выдохнула. Она чувствовала себя удовлетворенной — все же стоило потратить несколько часов, чтобы наконец взять верх над неподдающимися чарами.
— Ты молодец, — сказал Яшка.
Что-то в голосе Бермана насторожило Милу, и она бросила взгляд в его сторону. Выражение Яшкиного лица вызвало у нее озадаченность — он смотрел на стакан со льдом так, словно хотел что-то сделать, но не мог решиться.
— Ты чего, Яшка? — спросила Мила.
Он вздрогнул и поднял на нее глаза, после чего растерянно покачал головой.
— Ничего. Я просто так.
Мила с недоумением хмыкнула, но не стала уточнять, что именно Берман «просто так».
«Ну вот, теперь можно вернуться к дневнику Тераса», — сказала она себе, вставая из-за стола.
Прихватив с собой стакан, Мила вышла из читального зала. Она чувствовала затылком взгляд Яшки Бермана, но была слишком довольна плодами своих сегодняшних усилий, чтобы заострять на этом внимание.
— «Я нашел его. Того, кто знает ответы. Впервые мои способности к алхимии показались мне благословением. Благодаря им я смог заинтересовать его. Мы заключили сделку, выгодную для нас обоих. Его рассказ — лишь первый шаг к тому, чтобы узнать все о предках Лукоя и о нем самом. Но теперь у меня появился еще один вопрос, на который важно найти ответ — почему Лукой называет себя этим именем? Почему оно для него значит больше, чем данное при рождении имя Игнатий? Приоткрыть дверь в прошлое Ворантов может… Пчела в янтарном улье пьет красный мед».
Замолчав, Мила подняла глаза и посмотрела сначала на Вирта, потом на Ромку. Они только что прослушали прочитанные Милой строки из дневника Тераса и теперь, судя по их лицам, размышляли над услышанным.
Несмотря на тяжелое начало второй учебной недели, Мила не стала дожидаться более удобного случая и письмом предупредила Вирта, что сегодня, после занятий, они с Ромкой заглянут к нему в контору. Она беспокоилась, что у Вирта
Два дня выходных Мила посвятила чтению дневника Тераса Квита. Она точно поняла, что дошла наконец до чего-то по-настоящему важного, когда прочла самую короткую на данный момент запись:
«Мне кажется, я нашел ниточку. Если ответить на мои вопросы может только тот, кто жил сотни лет назад, то другого выхода не остается…»
Уже следующая запись, сделанная Терасом несколькими днями позже, заставила Милу сказать себе: «Вот оно — то самое. Первая загадка из дневника Тераса, которую предстоит разгадать». Однако никаких предположений насчет того, что скрывала в себе странная фраза «Пчела в янтарном улье пьет красный мед», у самой Милы не было, поэтому она очень уповала на помощь Вирта и Ромки.
— И что это должно означать? — произнесла она вслух, когда молчание затянулось. — Пчелы ведь не пьют мед, они его вырабатывают.
Ромка хмыкнул.
— Знаешь, Мила, я думаю, Терас Квит об этом догадывался.
Мила подозрительно покосилась на друга.
— Умничаешь?
— Угу.
— Ну так, может, скажешь, господин умник, что это за пчела такая, которая может приоткрыть дверь в прошлое Ворантов? И почему мед красный?
Ромка поднял голову и посмотрел на нее слегка округлившимися глазами. И словно передавшись телепатически, озарение в тот же миг пришло и к Миле.
— Вампиры! — воскликнули они в один голос.
— Точно! Вампирам кровь должна казаться вкусной, — произнесла Мила, удивляясь тому, как скоро одновременно с Ромкой догадалась о том, до чего не смогла додуматься сама. — Для них это красный мед, и они его пьют. Но все равно… почему пчела?
— И что за янтарный улей такой? — добавил Ромка.
— Дуат, — вдруг произнес Вирт, и Мила с Ромкой одновременно повернули к нему головы.
— Дуат? — переспросила Мила. — Что это?
— Что-то знакомое из мифологии, — предположил Ромка. — Но не помню откуда.
— Забудь о мифологии, — посоветовал Вирт. — Если упоминается улей и ваша догадка насчет вампиров верна, то речь наверняка идет о Дуате — школе вампиров.
Мила и Ромка какое-то время молча таращились на Вирта.
— Шутишь? — наконец спросил Лапшин. — Школа вампиров? Такая существует?
— Почему это так тебя удивляет? — усмехнулся Вирт. — Существует. У меня нет никаких предположений по поводу того, какое отношение вампиры имеют к пчелам и почему улей янтарный, но, тем не менее, я почти уверен — в этой строчке скрыто указание на Дуат. Это особая школа, где учатся вампиры, обращенные в молодом возрасте. Учителя и директор этой школы — тоже вампиры. Увы, это все, что мне известно. Я побывал там лишь однажды, и это был очень короткий визит.