Мила Рудик и тайна шестого адепта
Шрифт:
Из-за погоды в дороге Милу все время клонило в сон. В конце концов, она уснула прямо на Ромкином плече. Ей снилась рыжая осень.
Ярко-желтая листва одевала деревья в цветастые одежды и коврами стелилась по земле. Листья хрустели под ногами Милы, словно шептали ей что-то на своем языке, но язык был настолько таинственным, что она не понимала ни слова. Мила проходила мимо желтых деревьев, а ее уже встречали красные, а сразу за ними — оранжево-золотые. Небо над ее головой было теплым и матовым — она ощущала, как на нее снисходит непривычное,
В этом мире рыжей осени не было совсем никого, кроме нее, и казалось, что так было всегда, будто это место оставалось последним островком на земле, куда не ступала нога человека. Но почему-то именно здесь, в этом безлюдном оранжевом океане листвы, Мила чувствовала себя дома. Все вокруг казалось родным и знакомым.
Вдали она заметила крохотный пруд и направилась прямо к нему. Клены и дубы качали листьями при ее приближении, словно здоровались, радуясь ее приходу. Возле пруда Мила остановилась и опустилась на корточки. Глядя на двух маленьких золотисто-алых рыбок, она обняла руками колени и улыбнулась.
Они плавали друг за другом по кругу, ни на миг не отставая и не сбиваясь с ритма. Их хвосты и плавники, казалось, были сотканы из тончайших шелковых нитей. Это мерное колыхание выглядело так, будто две рыбки говорили друг с другом, обменивались знаками, которые, кроме них, не мог бы понять никто.
В этот момент она услышала шаги — сухие листья издавали мягкий хруст, словно секундная стрелка, отсчитывающая время. Удивившись тому, что она, оказывается, здесь вовсе не одна, Мила поднялась с корточек, оглянулась и… открыла глаза.
Ромка, не обидевшись, что она использовала его плечо как подушку, с иронией посетовал, что не захватил с собой утюг. В полной мере насладившись вытянутым лицом Милы, он посмеялся и объяснил, что ее щека сильно помялась и нуждается в глажке, за что получил от Милы хук в плечо. Разозлившись и смутившись одновременно, она принялась тереть щеку. Вирт, сидевший на сиденье перед ними, повернулся и сказал, что уже скоро они будут на месте.
Поселок Лазурное расположился прямо у моря, встретив их неприветливой серостью горизонта.
— Слушай, а ты действительно можешь почувствовать его на расстоянии? — спросил Вирта Ромка, когда они начали спуск с возвышения, где пролегала трасса.
Тот кивнул и уточнил:
— На небольшом расстоянии, да, могу.
Мила украдкой посмотрела на Вирта — она даже не представляла, с чего он собирается начать поиски Экзота Думы. Из воспоминания Тераса она помнила, что бывший глава гномьей общины был довольно высок для своего народа и мог с легкостью сойти за низкорослого человека. К тому же, если кто-то и знал его в поселке, то наверняка под другим именем.
Много лет назад Дума бежал из Троллинбурга. За то, что с помощью своей способности внушать другим любые мысли он манипулировал всей гномьей общиной, его ожидало наказание Триумвирата. По этой причине от своего имени он, без сомнений,
Глянув вниз, Мила увидела здание санатория, которое почему-то показалось ей похожим на большой белый пароход. Она бросила взгляд дальше — по синей морской глади катались волны, словно пытаясь разлиновать Черное море.
Выйдя прямо к берегу, трое спутников остановились и осмотрелись. Пляжи в это время года были пусты. С одной стороны недалеко от моря выстроились новые домики, по-видимому, предназначенные для сдачи в аренду отдыхающим. Сейчас, в декабре, они, скорее всего, пустовали. Одно можно было сказать точно — Экзот Дума наверняка не стал бы жить в таком доме, на виду у всех.
Вирт предложил прогуляться в другую сторону. Покинув берег, по петляющей дороге они начали подъем на густо заросшую деревьями возвышенность. Именно в той стороне они нашли того, кого искали, даже скорее, чем надеялись.
Неприметный одноэтажный дом прятался в зарослях вечнозеленых кипарисов. Его очертания еще только угадывались меж стволов и пирамидальных крон, когда Вирт остановился, глядя на дом напряженным, немигающим взглядом.
— Думаю, он здесь.
— Думаешь? — изогнув одну бровь, уточнил Ромка. — Или уверен?
Вирт чуть склонил голову набок и глубоко вздохнул.
— От этого дома исходят волны страха, — сказал он. — То же самое я ощутил в Мемории Тераса Квита, когда увидел этого гнома. Он был смертельно напуган, и находился в таком состоянии достаточно долгое время.
— Ты хочешь сказать, что он до сих пор боится? — поразилась Мила. — Но ведь прошло что-то около… двадцати лет. Разве за это время он не должен был почувствовать себя в безопасности?
— На самом деле, — ответил Вирт, — я не думаю, что Экзот Дума до сих пор живет в страхе. Но это место… этот дом и земля вокруг… пропитаны им.
— Потому что, когда Экзот Дума приехал сюда, чтобы затаиться, он был очень напуган, — поняла Мила.
— Пойдемте? — предложил Вирт. — Я чувствую, что в доме кто-то есть. Думаю, не ошибусь, предположив, что это именно тот, кто нам нужен.
Кипарисы окружали дом со всех сторон, словно живая изгородь. Обнаружив тропу, которая вела почему-то не к фасаду дома, а к обшарпанной деревянной двери, выходящей на задний двор, трое спутников направились прямо к ней. Окна дома заросли кустарниками — сквозь корявые голые ветви проглядывались покрытые толстым слоем пыли стекла.
Мила невольно сравнила это запущенное жилище с домом под номером семь на улице Чага Карадагского, ухоженным и уютным. По-видимому, в отличие от Коротышки Барбариса, обитающий здесь гном не испытывал особой любви к своему жилью.
Пока Мила разглядывала оставшиеся после дождей следы потеков под карнизом, Вирт постучал в дверь. Несколько секунд они молча ждали, но из дома не доносилось никаких звуков. Прошла минута. Вирт внезапно неопределенно хмыкнул.
— Ждите здесь, — коротко велел он и исчез, не сходя с места.