Мила Рудик и загадка Сфинкса
Шрифт:
— Может быть, чаю? — неожиданно предложил профессор, состроив на лице выражение притворной любезности. — Подкрепить силы?
— Да, спасибо, — согласилась Мила, удивляясь как Поллуксу Лучезарному удается быть до омерзения самовлюбленным и одновременно проявлять какие-никакие знаки внимания.
— Одну секунду! — Он щелкнул пальцами, и в руках у него тотчас появился небольшой круглый поднос с крошечной чашечкой, в которой от силы могло вместиться глотка два-три, не больше.
— Собственного приготовления, — он расплылся в самодовольной улыбке, но из-за
Профессор озирался вокруг, но, конечно, напрасно: ни столика, ни стульев, которых никогда не было в этом партере, ни пюпитра, который стоял здесь, когда в театре представление давал профессор Лирохвост, не было — ничего, кроме сцены-островка.
— Ну… тогда… — он пожал плечами и, особо не раздумывая, опустил поднос прямо на пол. — Пол все-таки чище, чем…
Он снова с особой интонацией кашлянул и с брезгливой миной скосил глаза на изгаженный помост.
— Ну что ж, — посмотрел на Милу профессор, — мне придется оставить тебя одну: у меня много дел. Думаю, справишься и без моей помощи. Желаю удачи.
Поллукс Лучезарный откланялся и, миновав пустой театр, скрылся за дверью меж двух лож бенуара.
Оставшись в одиночестве, Мила вздохнула еще раз и окинула оценивающим взглядом круглую сцену, от которой к тому же неприятно попахивало. Запах был определенного происхождения — ни с чем не спутаешь.
— С чего бы начать? — спросила Мила вслух.
«Начать», — подхватило басовитое это.
«Начать?» — следом за ним повторило другое эхо с вопросительной интонацией.
«Начччаттть…» — прошелестело третье — загадочно и протяжно.
«Действительно, развлекаются», — подумала Мила, осторожно покосившись по сторонам в поисках привидений, но никого не заметила.
Решительно приблизившись к фронту работы, Мила направила перстень с карбункулом в сторону островка. Начать решила с простейшего.
— Очистить! — громко приказала она — камень в ответ вспыхнул рубиновым светом…
Не произошло ровным счетом ничего. Грязи не убавилось ни на грамм. Зато позади нее послышалось едкое: «Чистить, чистить…».
Мила даже не обернулась.
— Ладно, — спокойно произнесла она. — Попробуем по-другому. Как там оно?.. А! Да! Дефекацио!
Перстень выбросил яркую искру…
Ничего. А ведь это было одно из сложнейших бытовых заклинаний, что давала им на антропософии Альбина! Как оно могло не подействовать?!
Мила вспомнила, как однажды они с друзьями так перекормили Полиглота, что того вырвало прямо на пол столовой. А если учесть, что голова у Полиглота размеров, мягко говоря, нестандартных, то лужа образовалась такая огромная, что в ней при желании можно было хоть кролем, хоть брассом плавать. Это заклинание тогда здорово их выручило — пол буквально
«Дефека… Фе… Фе… Фе…», — тем временем продолжали издеваться призраки, по-прежнему изображая эхо.
Призывая себя к терпению, Мила отчаянно напрягала память и старательно морщила от адских усилий лоб, надеясь, что это поможет.
— Есть! Вспомнила! — воскликнула Мила и на мгновение замолчала, прислушиваясь. Но призраки тоже молчали, видимо, им было интересно знать, что же она придумала.
— Ликвидацио! — твердо воскликнула Мила.
Светло-коричневая сцена даже не изменила цвет, что уже само по себе было бы неплохо. Грязь словно въелась в поверхность деревянного помоста.
— Вот гад! — в сердцах выругалась Мила. — Лютов и это продумал! Захотел, наверное, чтоб я эту сцену до конца дней своих чистила! Наверняка знал, что именно меня заставят с ней возиться. — И процедила, сцепив зубы: — Как же я его ненавижу!!!
Мила чуть не взвыла от ярости, и тут в голове всплыло еще одно заклинание.
— Как же я могла забыть?
Радостно улыбнувшись, Мила с надеждой направила перстень в сторону сцены.
— Катарсис!!!
Перстень вспыхнул. Погас. Ничего не случилось.
Мила была убеждена, что это заклинание наверняка поможет — на уроках Альбина уделяла ему особое внимание, — что, когда в очередной раз ее постигла неудача, безвольно опустила руки и со вздохом отчаяния села прямо на пол, перед сценой, подогнув под себя ноги.
— Без толку, — пробормотала она и заметила рядом поднос с чаем.
Решив, что раз уж все равно ничего не получается, то можно хоть чаю попить от нечего делать. А когда придет профессор, она ему честно скажет, что у нее ничего не вышло. Он, естественно, ей не поверит, зато, если от злости из-за испорченной сцены захочет запустить в нее подносом, то хоть не ошпарит горячим чаем.
Мила взяла в руки чашку и, с тоской глядя на островок, который пах хуже, чем выгребная яма, сделала небольшой глоток.
— Тьфу!!! — Мила с отвращением выплюнула содержимое изо рта, так что жидкость брызнула во все стороны. Скривившись, она пробурчала: — Какая гадость! Понятия не имела, что можно так отвратительно готовить чай.
Где-то вверху послышалось веселое хихиканье привидений. Похоже, Мила немного развеяла их скуку. Она была рада, что хоть кому-то здесь весело, хотя привкус во рту от этого не улучшился.
И сцена чище не стала, подумала про себя Мила и, без особого желания бросив взгляд на островок, удивленно округлила глаза.
В тех местах, куда попали капли чая, появились явные размытости. Интуитивно Мила подползла ближе к островку и, протянув руку, вылила остатки чая на середину сцены. Тут же тонкими, мутно-коричневыми ручейками грязь стала стекать вниз, а в центре показалось темное пятно красного дерева.
Мила отклонилась назад, вернувшись в прежнюю позу, и, не выпуская из рук пустую чашку, засмеялась.