Милана Грей.2
Шрифт:
Фред.
– Милана так часто у меня бывает, и каждый раз с новым диагнозом. Я на ней уже весь
медицинский справочник натренировала, – ответила медсестра и снова потянулась к
сломанному носу.
Я никак не среагировала на её шутку и продолжила без особого интереса наблюдать за
происходящим.
Оливер схватил Лилу Ли за руки и с совершенно серьезным, испуганным лицом спросил:
– Вы нос когда-нибудь людям вправляли?
– Так, хватит! – ударила по рукам Оливера медсестра. – На счет три
проговорила она, положив руки на нос Оливеру, и он заойкал. – Я ещё ничего не сделала.
– Да, простите.
Оливер глубоко вдохнул и громко выдохнул. Фред любопытно наблюдал за мадам Ли, сидя прямо напротив неё и Оливера, чтобы удобней было все видеть. Мадам Ли начала
считать, и он заинтересованно открыл рот. Не досчитав до трех, медсестра вправила
Оливеру нос. После громкого хруста, чуть вскрикнув, Оли схватится за него.
– Убери руку, – приказал брату Фред. – Убери, не видно же. – Оливер послушался. Его
глаза выдавали мольбу об оценке. – Боже! – закричал испуганно Фред, и Оливер
вздрогнул. – Да он… он… Да он идеальный!
Оливер облегченно выдохнул, даже не ответив брату на издевку. Фред расхохотался над
лицом брата, а Оливия потянула Оли за рукав, чтобы он повернулся и дал ей оценить
работу мадам Ли. Медсестра довольная собой, прошествовала в каморку.
У Оливера помимо сломанного носа были многочисленные ушибы и ожоги от защиты на
двери, в которую он влетел, и выписали его почти самым последним из нас.
***
Оливию пару дней не покидала слабость, и хорошее настроение проходило мимо неё.
Она недолго пролежала в больнице, но тот роковой день она запомнит навсегда. Ещё
долго при мимолетном упоминании о первом утре нового года она вздрагивала, улыбка
пропадала с её лица, а по глазам, казалось, что она снова и снова переживала тот день.
***
Даша тяжело восприняла новости о сестре. Она корила себя за все, хоть её никто и не
обвинял. Её родители сразу как смогли забрали домой, и больше я её не видела. Перед
уездом она дала мне прочесть записку Мисы, которую нашли у неё в кармане. На бумаги
нервно плясала темно-фиолетовая волна:
« Прости меня, прости. Я давно решила. Я с самого начала знала, что должна так
поступить в этой ситуации. Прости меня, прости, что не сказала раньше, ты бы
попыталась меня переубедить. Я всегда слушалась тебя и испугалась, что не смогу
пойти против твоих слов и в этот раз. Прости меня, если можешь, прости. Мне очень
страшно умирать, но это спасет всех, это отложит освобождения Пожирателя душ
хотя
страха. Моя жизнь ничто по сравнению со счастьем моей семьи и всего измерения.
Прости меня, прости и попроси за меня у всех прощения. Из-за меня столько людей
пострадало, и столько людей были готовы биться за меня... Скажи им спасибо. У меня
была великолепная жизнь. Спасибо и прости меня» .
Под наивной внешностью Мисы скрывалась умная и героическая душа. Зная, что портал
откроет только свежая кровь, она пожертвовала собой. Она всегда бегала за Эваном и
Дашей не потому, что с ней никто не дружил или кто-то заставлял её это делать, а потому
что они были единственными, с кем Миса могла не скрывать, кто она, и не чувствовать
себя лгуньей. Я понимала, почему она так поступила, но была уверена, что можно было
найти другой выход, но уже поздно… Она бы стала замечательной женщиной-магом.
***
Я долго восстанавливалась со своей сломанной ногой, неуспевающим нормально зажить
виском, сотрясением мозга и ножевым ранением в живот. А рана в душе ещё дольше не
заживала.
Я столько думала над своим решением, что вскоре наткнулась на новые вопросы:
«Почему отец не забрал меня из детдома? Почему он, оплакивающий смерть мамы, встал
на сторону убийц?» Меня предали, и я чувствовала себя никем. Я не могла злиться на
него, и вскоре, просто потеряла доверие к людям. Я вернула свою стену, прикрывающую
мои мысли и скрывающую меня от чужих эмоций, я вернула себе длинную челку.
Одиночество, вечные рассуждения губили меня, но я не хотела возвращаться. Наверно, я
эгоистка и просто боюсь, что меня предадут или я заставлю себя испытывать уже хорошо
знакомую боль. Мне было уютней одной, вдали от чужых взглядов и обвинений.
Второе полугодие пролетело в учебе, в которой я старалась забыться. Кроме Блек Фаста, все учителя меньше спрашивали меня, меньше требовали –жалость меня бесила, и урок
Темного волшебства вскоре стал самым любимом предметом. Свободное время от учебы
я заполняла книгами из школьной библиотеки, лишь бы не было времени на
причиняющие боль мысли.
Любые праздники я избегала, в том числе и свой день рождения. Мне совершенно не
хотелось праздновать тот день, когда я появилась у отца, которого собственноручно
убила. Утром 13 апреля у меня поднялась температура, и, хоть она быстро спала, я
предпочла провести весь день в пустой школьной больнице. Нераскрытые подарки я