Миланцы убивают по субботам
Шрифт:
Экскаватор действительно ревел так, что дребезжали стекла, и Дука с трудом разбирал ее слова.
– Ты одевайся, – сказал он. – Я ведь сюда не за тем пришел, а чтоб поговорить.
Негритянка тупо на него поглядела и захохотала. Проституткам попадаются всякие извращенцы, но такого, который бы в десять утра пришел в бордель просто поболтать, она, видно, еще не встречала.
– Шутник! – Она вытянулась на постели и про себя подумала, что он, скорее всего, пьян, поскольку пьяных в городе и с утра пруд пруди.
Дука присел на краешек
– Я полицейский. Прикройся и садись поближе – поговорим.
При слове «полицейский» роскошное черное тело – от длинных стройных ног до продолговатых грудей – будто все передернулось.
– Не надо бояться, – сказал Дука, глядя на пыльный солнечный свет, проникавший в комнату сквозь занавески. – Не надо меня бояться.
Она торопливо натянула трико золотистого цвета и накинула на плечи прозрачную, ничего не прикрывавшую пелеринку.
– Да, я полицейский, но тебе бояться нечего, – повторил Дука под адский рев экскаватора. – Вот мое удостоверение. – Он достал из кармана корочки. – Я не причиню тебе зла. Ты мне только помоги, а потом можешь уходить на все четыре стороны.
Негритянка наклонила голову, и Дуке показалось, что в глазах ее уже нет прежнего страха.
– Я разыскиваю следы девушки очень высокой, почти двухметрового роста, и умственно отсталой. Ее похитили и, по моим сведениям, сплавили в один из таких шикарных домов, как ваш. Может быть, ты ее видела или слышала что-нибудь о ней. Тут ошибиться трудно, потому что, как я тебе сказал, девушка необычная – рост под два метра, а вес почти сто килограммов. Такая может привлечь клиентов только с извращенными вкусами, наверняка продавали ее дорого. Припомни, пожалуйста, не упоминал ли кто о ней невзначай. Это все, что мне от тебя нужно.
Скрестив руки и слегка дрожа, возможно, от холода, она пыталась прикрыть бесстыдно выглядывавшую из-под пелеринки грудь.
– Слыхала про такую.
– Слыхала? От кого?
– Клиент один рассказывал.
– А поподробнее? – Он опять понизил голос, потому что экскаватор на минуту умолк. Скользнул взглядом по босым ногам негритянки на пушистом небесно-голубом паласе: очень стройные ножки, ногти намазаны лаком цвета розового цикламена – на темной коже так красиво смотрится. – Когда он у тебя был и кто он таков?
– Да уж месяца три назад, в конце августа, еще жара стояла, – уточнила девица. – Ему сказали, что здесь есть негритянка. – Она улыбнулась. – Я... Вот он и пришел.
– Ну?
– Ну и говорит: мне, мол, нравятся женщины... в общем, разные. Негритянки, японки... Один раз даже с лесбиянкой был.
Сообразительная девочка, по-итальянски говорит почти без акцента, как ни странно, у нее римский выговор. Экскаватор снова заревел за окном, и голос негритянки зазвучал чуть громче:
– Но одну он никак не мог забыть, всю дорогу талдычил о ней. Она была огромная, настоящая великанша... Едва о ней заговорил, ужас как распалился, и тогда...
– И тогда?.. – нетерпеливо переспросил Дука.
И тогда, рассказывала
Просто бомба, с горечью повторил про себя Дука. Без сомнения, это она, ему повезло с первой же встречи, уж теперь-то он выйдет на след. М-да, просто бомба!
– А что еще? Не сказал, где ее нашел?
– Нет, наоборот, жаловался, что потерял ее: в том доме ее больше нет, и куда она девалась – никто не знает, а он совсем покой потерял, говорит, заплачу хоть полмиллиона, лишь бы снова ее увидеть. Вот умора!
– Как он выглядит, тот клиент, которому нравятся «разные»?
Несколькими штрихами негритянка его описала: лысоватый, на шее большая черная родинка, из-под воротника ее видно.
– А как по-твоему, кто он по профессии? Инженер, учитель, торговец, мелкий промышленник, художник?
– Художник! Ха-ха-ха! – Негритянка, забывшись, отняла руки от груди. – Торговец, пожалуй, или промышленник... для художника слишком неотесанный.
– Ты по акценту смогла бы определить, откуда он?
– Типичный миланец. – Девушка опять засмеялась, на сей раз невесело. – Слушай, можно я выпью? Я все же побаиваюсь вас, легавых.
– Пей, – разрешил Дука. – Но меня ты можешь не бояться, я тебе уже говорил.
Прелесть она все-таки, такая женственная, грациозная и к тому же очень неглупа. Какая подлость, что судьба заставляет ее гнить в этой яме!.. Негритянка прошла по комнате в солнечном луче, сделавшем ее одеяние еще более прозрачным, вытащила из бара бутылку и стакан.
– Хочешь?
Дука помотал головой, она налила себе, вернулась на место, выпила. В стакан вошло едва ли не кварта виски; двумя глотками девушка осушила половину и сразу помягчела, успокоилась.
– Постарайся припомнить еще какие-нибудь подробности, – вновь приступил с расспросами Дука. – Ну хоть что-нибудь про того человека.
Она кивнула, явно понимая, что ему надо, и пытаясь быть ему полезной – добровольно, всей душой.
– Еще он говорил, что один раз был с карлицей.
Не слишком интересная деталь, однако в Милане не так уж много карлиц, и если ее отыскать да расспросить про этого коллекционера, возможно, что-нибудь и всплывет.
– Так, что еще?
Она допила виски, в задумчивости покачала головой.
– Вспомнила.
– Что?
– Он сказал, что за одну еще ночь с той дебильной великаншей готов заплатить хоть полмиллиона.
– Это ты уже говорила. Что еще?
– А еще... – Она брезгливо поморщилась, видимо, припоминая липкие лапы сладострастного коротышки. – Ну да, он упомянул, что зарабатывает кучу денег на пластмассах.
– На пластмассах? Так и сказал? Ты уверена?
– Да. Точно помню – на пластмассах.