Миланья

Эн Стефания

— Ваш повар — гений! — заявила Милли, как только третий кусок пирога был полностью уничтожен и направлен в том же направлении, что и его предыдущие два брата. — Это бесподобно!

— Да, дядя нанимает только самых лучших. — объяснил Эд. — Служить у нас — огромная честь. Так что люди стараются изо всех сил. И есть, ради чего. Мой дядя выставляет жёсткие требования, но и на награду не скупится. Так что все в выигрыше.

— Да, у вас тут хорошо, — Милли обвела взглядом комнату, — даже шикарно. Слушай, а что за той дверью?

Она указала на странную тёмную дверь. Довольно

простую и нелепую, не вписывающуюся в окружающий интерьер.

— Не знаю, — пожал плечами Эд, — Дядя никому не разрешает входить внутрь.

— Прям не разрешает? Хм… — Милли встала с дивана и направилась исследовать дверь. — Заперто. — подергала он ручку, — И что твой дядя может там прятать?

— Милочка, какая разница? — пытался вразумить её муж. — Это дела дяди.

— И стена… — Милли не обратила на Эда никакого внимания и продолжила исследование. — Похоже, её воздвигли уже после основного строительства. Посмотри, — она указала рукой на потолок. — Такое ощущение, что это когда-то была одна комната, а потом её разделили. Видишь, тот полукруглый угол перехода стены в потолок с одной стороны тупо этой стеной перегорожен. Нет. Это явно всё неспроста.

— Милли!

— Ну что? А вдруг там разгадка тайны твоего дяди? Решено! Я загляну одним глазком.

— И как ты заглянешь? У тебя же нет ключа!

— Сейчас увидишь!

Милли подошла обратно к дивану, распустила часть волос и освободила Травеллатор.

— Ты был хорошим мальчиком! — обратилась она к серой коробочке. — Вёл себя отлично! А теперь иди к папочке!

Милли чмокнула серый корпус и отдала устройство мужу. Затем достала из развалившейся причёски шпильку. Многозначительно продемонстрировала заколку Эду и снова подошла к двери.

Милли возилась с замком уже минут десять, но противный механизм не поддавался.

— Милли, довольно. — пытался успокоить её Эдик, продолжавший сидеть на диване, — Ты слишком переволновалась сегодня. С чего ты вообще взяла, что за дверью может находиться что-то важное?

— Не поверишь, но я так чувствую. За дверью точно что-то есть.

Она провозилась ещё минут пять. Потом выругалась, бросила на пол шпильку и несколько раз наступила на неё здоровой ногой. Потом распахнула полу плаща, достала пистолет и выпустила разряд прямо по замку. Энергия оказалась такой мощной, что на месте выстрела образовалась сквозная дыра. Замок перестал существовать в принципе и дверь открылась.

— Милли! — вскочил Эд с дивана. — Как ты пронесла пистолет?

— Да так и пронесла. Сначала к шортам прикрепила, пока на вокзале были. А как только мне плащ дали, так я сразу оружие во внутренний карман спрятала. Не смотри так! Я ничего плохого не сделала!

— Ты разнесла дверь в комнату дяди! — с негодованием указал Эд на плоды её труда. — Одно дело — отмычкой открыть и потом вернуть как было. И другое — разнести дверь! Что я теперь дяде скажу?!

— Да тут что-то есть! — Милли не стала спорить и отвечать, а просто прошла внутрь запретной комнаты.

В помещении не было темно, хотя окна и зашторены. Тусклый свет от нескольких подвешенных лампад разгонял полумрак.

— Что это? — не мог понять Эд, вошедший

вслед за женой.

— Не знаю. Похоже на лампады. Причём с настоящим маслом, фитилем и огнём. Вот это да! Их же уже никто не использует. Они же пожароопасные!

— А перед чем они горят? — пытался разглядеть Эд. — Смотри, там рамка прямоугольная. Довольно большая. Висит низко, почти в пол упирается. Так обычно зеркала вешают.

— Это не зеркало, — Милли сделала шаг к лампадам, — от зеркала бы огоньки отражались.

— Погоди, поищу свет.

И Эдик отравился на поиски выключателя. Милли же подошла ещё ближе к лампадам. За ними висело не зеркало, а большая картина. Какой-то силуэт женщины в пышном кружевном платье. Лицо без света не получалось разглядеть. Зато костюм видно. Чёрное кружевное бальное платье. Из-под пышной внешней юбки выглядывали несколько слоёв белоснежных нижних юбок. Рукава необычные. До локтя они обтягивали руку, а после свисали длинным полотном с разрезом посередине. Руки у женщины согнуты в локтях под углом девяносто градусов и собраны на груди в замок. Рукава свободно спадали, оголяя часть руки после локтя. Свисающее полотно снаружи также было выполнено из чёрного кружева, а внутренняя сторона изготовлена из белой ткани.

Наконец появился свет. Эдик нашёл выключатель. Милли разглядела лицо женщины и, узнав, резко поднесла свою руку к губам, чтобы не закричать.

— О Милли! Да это же ты! — задорно воскликнул Эд. — Только… Только…

— Только глаза у нас разные. — закончила Милли фразу, убрав руку ото рта, — Эд, всмотрись внимательно. Это не я, это мама! Мы с ней внешне очень похожи. Но это однозначно она! Вспомни, ты же её видел по видеосвязи.

— И правда это миссис Торис! — согласился Эд. — Только она здесь такая необычная. Настоящая корсиканка голубых кровей. Только посмотри, какая осанка, какой взгляд!

Милли посмотрела. Мама стояла полу боком, собрав руки в замок. Идеально ровная спина. Волосы собраны в свободный пучок на затылке блестящими шпильками. Голова чуть повёрнута в сторону зрителей. Гордый взгляд красивых глаз. На губах лёгкая улыбка. А на шее….

— Смотри, у неё на шее бриллиантовое колье. — указала девушка на ожерелье. — Я знаю это украшение. Это единственная мамина драгоценность. Она никогда его не надевает, но иногда берет из шкатулки подержать в руках. Эд, — повернулась она к мужу, — что всё это значит? Мама и твой дядя были знакомы раньше. Это очевидно. Но зачем этот портрет здесь? Твой дядя что, психопат? Разжигает лампады и приносит жертвы перед портретом моей мамы? Так вот зачем он меня заманил сюда! Из-за мамы!

И Милли резко развернулась и быстро покинула комнату. Бежать она не могла — нога ещё болела. Эд бросился за ней и нагнал уже в дверях основной гостиной.

— Милли, куда ты? — он попытался остановить её.

— Ноги моей не будет в этом доме! — отмахнулась она от него, — Я сейчас же ухожу!

— Но уже ночь!

— Плевать! В этом месте я точно не останусь! Эд, — перешла она на имперский, видя, что на крики сбежались слуги, — ну ты же сам всё видел! Если твой дядя портрет запер, представь, что он со мной сделает?