Милашка
Шрифт:
— Сколько? — переспросила дежурная.
Несмотря на плохой слух, Цая уловила изумление в ее голосе.
— Может, больше, — сказала в микрофон. — Я их не считала. Но ушли где-то десятка полтора.
— Почему вы кричите? — спросила дежурная.
— Оглохла. Стреляла из ружья. Курумцы перерезали линию питания рельсотрона.
— Понятно, — сказала офицер. — Вы молодцы, девочки! Не все так славно повоевали. Два пункта курумцы захватили. Расчеты погибли, не успев выстрелить. Оставайтесь на месте и ждите указаний.
Дежурная отключилась.
Они просидели до середины дня. Затем приехал грузовик и забрал их вместе с ружьем.
— Отступаем, — сказала приехавшая офицер. — Граница атакована на всем протяжении. У них масса бронеходов. Кое-где они прорвались, — вздохнула она. — Сидеть в пунктах смысла. Приказано отойти на линию обороны.
«Война!» — поняла Цая. Мысль была неприятной. До сих пор она надеялась, что случившееся — инцидент.
— Вы их много накрошили, — добавила офицер, оценив поле битвы. — Я доложу об этом руководству. Думаю, вас наградят.
Цая вздохнула. Что значит награда, когда впереди война?
— Приказано уничтожить оружие, которое невозможно забрать, — сказала офицер и посмотрела на мужчину-военного. Тот отдал честь и побежал к лестнице. Любопытства ради Цая поднялась с ним. В доте мужчина достал из сумки бруски темного цвета, походившие на мыло. Заложив их под рельсотрон, вставил в один шнур и щелкнул зажигалкой.
— Уходим, тофу! — сказал Цае. — Быстро!
Они спустились вниз, и отошли от подножия холма. Цая обернулась к доту. Рядом застыли напарница и приехавшие пограничники. Наверху грохнуло. Из открытой амбразуры вылетел сноп пыли.
— Поехали! — приказала офицер.
Все забрались в кузов. Цая положила рядом ружье. «Ничего, — решила она и погладила ствол. — Мы им еще покажем!»
Меня разбудил сигнал клача. Он выл, словно сирена. Военная модель, ёпть! Зато связь шифрованная.
Я схватил клач и нажал кнопку приема.
— Слушаю!
— Домин грон! Говорит дежурная Военного Совета. Тревога! Вам надлежит выбыть в место дислокации части и ждать приказаний.
— Понял! — сказал я и отключил связь.
За спиной вспыхнул свет. Сайя включила лампу на тумбочке. Разбудил все-таки.
— Что случилось? — спросила она.
— Началось, — сказал я. — Часть поднята по тревоге.
— Война?
Я кивнул.
— Провожу, — сказала она и откинула одеяло.
Собрался я быстро. Душ, бритье, одежда. Завтракать не стал — в части поем. Сайя оделась и проводила меня до машины.
— Не пропадай! — сказала, обнимая меня на прощание. — Я без тебя не смогу. Звони!
— Непременно! — сказал я и полез в машину.
Дорогой я размышлял о предстоящих боях. Готовы ли мы к ним? Получалось, что не совсем. Тучин сформирован, подразделения прошли слаживание, но тактика не отработана. Во-первых, не успели. Во-вторых,
Предрассветное шоссе было пустынно, к части я долетел быстро. За воротами меня встретила суета. Бегали люди, рычали моторы машин. Из дома я позвонил в бригаду, и объявил тревогу. Этим и объяснялся хаос внутри. Он, впрочем, был упорядочен. Я рассмотрел офицеров. Они командовали погрузкой.
Меня заметили. Стройная фигура в комбинезоне метнулась к автомобилю. Я вышел наружу.
— Домин грон! Вверенный вам тучим поднят по тревоге. Идет погрузка оружия и припасов. Командиры и личный состав на месте. Больных и отсутствующих нет. Заместитель командира тучима Клейя Пур.
Я всмотрелся в лицо заместительницы. Встревожена, хотя скрывает. Я тоже волнуюсь. Хойя Пур пристроила ко мне дочь, только не с целью захомутать. Про Сайю она знала. Тут другое. Служить в новой части — хороший способ сделать карьеру. Я взял Клейю и ни разу не пожалел. Командиром оказалась отличным. Пришли и другие офицеры из строевых частей. Они сделали из моих обормотов солдат. Мне б это не удалось. Добрый я…
— Продолжайте! — сказал я. — Как завершите, ведите людей на завтрак.
— Успеем? — удивилась она.
— Мы особая часть, Клейя. Нас не бросят в бой сходу. Думаю, и пообедать успеем.
— Тогда зачем тревога?
— Чтоб не расслаблялись. Буду у себя. Докладывай, если что не так.
В приемной ждал адъютант. Выглядел он сонным.
— Домин грон!..
— Вольно! — сказал я. — Позаботься о завтраке. Сам поешь. А еще умойся и приведи себя в порядок.
— Понял, домин! — козырнул он и выбежал.
В кабинете я сел за стол, включил телевизор и радио. На экране красовалась заставка — передач не было. Радио транслировало патриотическую музыку. Хорошо хоть не «Лебединое озеро». Я стал размышлять. Победим ли мы? Все, что мог, сделал. И речь не только об оружии. Я сочинил записку о Великой Отечественной войне. Перечислил принятые СССР меры, рассказал о боевых действиях, тактике и стратегии той поры. Все, что вспомнил. Записка получилась объемной. Я передал ее Хойе Пур. Она сообщила, что текст внимательно изучили и обсудили у главы государства. Что-то взяли на вооружение. Что конкретно, Хойя не сказала — не мой уровень. Надеюсь, лучшее.
Остановим ли мы курумцев? Должны. Тыл у Сахья крепкий, люди настроены воевать. Общество сплотилось. Традиционалов не слышно. Как сказал Кай, что их клубы распустили. Говорил, что это я повлиял — пристыдил теток. Сомневаюсь. Скорей, наверху пошевелились. Перед войной разлад в обществе никому не нужен.
Принесли завтрак. Я с удовольствием съел кашу с мясом, запил цергом и подошел к окну. Погрузка завершилась. Грузовики стояли в две линии, личный состав шел в столовую. Хорошо. В этот момент музыка в радиоприемнике смолкла.