Милая фрекен и господский дом
Шрифт:
Когда начинают доискиваться до причин таких явлений, оказывается, что народная молва на чем-нибудь да основана. Подтверждается старинная поговорка: «Нет дыма без огня». Теперь вспомнили, что однажды осенью видели какого-то мужчину, пробиравшегося от овечьего загона к берегу. С ним была женщина. Они промелькнули в ночи, как тени. Их видели несколько раз. Некоторые уверяли, что это был столяр Андрес. Но никому не удалось узнать женщину. Она была закутана в шаль. Об этом случае вскоре забыли. Но теперь в поселке ходили нелепые слухи. Мало того, что фрекен была беременна, оказалось к тому же, что виновником был не кто иной, как столяр Андрес.
Ни из дома пробста, ни
Плохое здоровье, душевное расстройство скрываются за четырьмя стенами. Это часто бывает в тех домах, где стены особенно крепки и добротны. А внешне все обстояло благополучно. Рыбацкий сезон начался вовремя, треску безжалостно вытаскивали на борт, все шло в Вике своим чередом.
Тут нам придется рассказать о молодом моряке Гисли Гислассоне с островов. Этот парень, человек без роду и племени, по внешности был довольно приятен, любил петь, умел играть на фисгармонии, был более отесанным и причастным к культуре, чем другие моряки. Он пользовался успехом у женщин. Многие считали, что он ошибся в выборе жизненного пути. Этот молодой человек и раньше нанимался рыбачить к пробсту. И вот сейчас, в самый разгар лова, его вызвали к пробсту, и последний поведал ему, что управляющий просил найти приказчика для фактории. Пробст сказал, что музыкальное дарование молодого человека и прочие таланты дают ему право рекомендовать Гисли Гислассона на это место, то есть на более высокую ступень общественной лестницы.
Не удивительно, что молодой человек воспринял это известие с неописуемой радостью. Но он пришел в еще больший восторг, когда пробст предложил Гисли поселиться в его доме и даже обещал оборудовать для него комнату внизу. До сих пор Гисли приходилось ютиться в крошечной каморке у родственников, а в дни лова делить кровать еще с двумя рыбаками.
Лов этого сезона был вполне обычный. Он не принес фактории новых забот, и никто не мог понять, к чему понадобился управляющему еще один служащий в магазине. До сих пор приказчик Ханс вполне справлялся с обслуживанием покупателей, а в те бойкие дни весной и осенью, когда съезжались крестьяне, ему помогал бухгалтер. Нет ничего странного в том, что Ханс с некоторым удивлением смотрел на нового пришельца, который, как ему казалось, посягал на его исключительное право царить за прилавком. Еще большее удивление вызвали слухи, будто Гисли поселится в мастерской, где прежде работала дочь пробста, — в комнате, выходившей в коридор. Надо сказать, что дочь пробста не могла попасть в свою спальню, не пройдя через эту комнату.
Не много понадобилось времени, чтобы еще одна весть облетела поселок: Гисли Гислассон— будущий зять пробста и отец ребенка, которого ждет Раннвейг. Всем сразу стала ясна причина неожиданной головокружительной карьеры Гисли Гислассона. И вмиг все сплетни о столяре Андресе и Раннвейг были объявлены чистейшей выдумкой. А того, кто выслушивал подобную ложь, не опровергая или даже распространяя ее, клеймили как подлейшего сплетника. А когда сам Андрес как-то в пьяном виде двусмысленно высказался по этому поводу,
На сей раз господа в Вике взялись за дело с еще большей энергией, чем обычно. Обручальные кольца были заказаны у ювелира в Дальвике, о помолвке было объявлено в марте месяце за чашкой шоколада в присутствии бухгалтера и его жены. Здоровье старой фру настолько поправилось, что она уже спускалась в гостиную и даже понемногу нюхала табак. А вот жена управляющего при помолвке не присутствовала. На следующее воскресенье обрученные под руку прогуливались по поселку. Мужчины, попадавшиеся на пути, раскланивались с ними, а женщины выходили из своих хижин, чтобы поцеловать дочь пробста. Понемногу здоровье двух дам настолько улучшилось, что они не только стали появляться в комнате и в кухне, но их часто встречали на пути между господским домом и домом пробста. Возникли заботы и задачи, по поводу которых надо было посоветоваться.
Венчание было назначено на Иванов день. Сейчас торопились с постройкой дома для молодых. Разумеется, им полагалось иметь свой собственный дом неподалеку от господского, по ту сторону выгона, у той самой калитки, которая выходила на дорогу. Расстояние между ними было так незначительно, что обитатели двух домов могли переговариваться друг с другом. Можно подумать, что это строительство было на руку столяру Андресу, который со всем семейством с начала рождества жил на иждивении прихода. Что могла дать ему незначительная работа по починке лодок к сезону? В один прекрасный день прибыл пароход со строительными материалами. Пароход привез двух опытных мастеров с севера — они-то и должны были строить дом. А как же Андрес?
— О, обо мне не беспокойтесь! — многозначительно прищуривая глаз и по обыкновению весело смеясь, отвечал Андрес. — Дела мои не так уж плохи.
И действительно, как-то в мае все его дети получили новенькие, с иголочки костюмчики, жена — пальто, и Андрес со всем своим многочисленным семейством сел на пароход и покинул здешние места. Это напоминало великое переселение народов. Перед отъездом он поджег свою жалкую лачугу. Всем известно, что он поселился в Виннипеге и через двадцать лет стал богачом. Его иначе и не величали, как строитель Андрес.
И вот началось строительство. В эти солнечные весенние дни стук молотков слышен был на далекое расстояние. Он доносился через море до самых островов. Каждый вечер жених и невеста подходили к дому посмотреть, что сделано за день. И не успели они оглянуться, как дом уже был под крышей и над ним развевался флаг.
Мир чудесен.
Не зря мы упомянули о том, что стук молотков доносился через море до островов. Хотите знать, почему? Так слушайте, что произошло незадолго до Иванова дня. Пробст сидел в кабинете и обдумывал речь, которую он произнесет на свадьбе. Не легкое дело — составить такую речь после всего, что было. И надо же случиться, чтобы именно в это время его вздумали побеспокоить! Ему доложили, что кто-то пришел и непременно хочет говорить с ним.
— Кто б это мог быть? — спросил пробст.
— Молодая девушка с островов. Она говорит, что должна обязательно повидать вас.
— Скажи ей, что мне сегодня некогда. Я занят срочными служебными делами. Пусть придет в другой раз…
Но девушка не уходила. Служанка вновь вошла в кабинет пробста и доложила ему, что посетительница уселась в кухне и не хочет уходить. Ей, видно, нездоровится.
— Нездоровится? Тут уж я ничем не могу помочь. У меня есть свои неотложные дела. Угостите-ка ее чашкой кофе, да пусть обратится к доктору.