Милая, хорошая
Шрифт:
Когда она закончила и вытерла слезы на глазах, Вера Олеговна произнесла на весь зал, ошеломленно:
– Ничего себе… Ван Клиберн, да и только!
…Алена ночевала в номере борисовской гостиницы последний день. Завтра, рано утром, она собиралась отбыть наконец в Москву.
Но ей долго не удавалось заснуть. После поминок болела голова. Где-то неподалеку опять выли собаки, в соседнем номере кто-то смотрел телевизор…
Потом Алена все-таки уснула, и ей приснился очень странный сон.
Она увидела огромное поле – каменистая почва, торчащие
«Неужели она собирается танцевать?» – удивилась во сне Алена.
Ивлева грациозно подняла руки вверх и закружилась – легкая, точно перышко, в своем воздушном наряде, с нежной улыбкой на розовых губах. Она подпрыгивала, надолго зависая в воздухе, высоко и без малейших усилий вздергивала ноги к синему, без единого облачка небу, закручивала фуэте – Алена невольно залюбовалась ею. Даже перестало казаться странным, что Ивлева выбрала для танцев подобное место!
Ивлева танцевала и танцевала – и под конец закружилась в таком стремительном и долгом фуэте, что Алене не по себе стало. Это как же такое возможно?..
Ирма Ивлева кружилась и кружилась – постепенно даже воздух завертелся вокруг нее, поднялся вверх песок, затрепетала трава. Нечто вроде маленького смерча – вот что Ивлева сделала!
Движения все убыстрялись и убыстрялись, не видно было уже ни рук, ни ног, мелькало лишь идеальное личико с нежной улыбкой, но эта улыбка пугала своей неподвижностью. Смерч закручивался все сильнее. В почве образовалось нечто вроде воронки, а траву поблизости вырывало с корнем.
Небо, прежде синее, вдруг стремительно стало чернеть. Это был мощный, страшный смерч, которые обычно показывают по телевизору в передачах о природных катаклизмах, – сметающий все на своем пути. Ивлева сама вызвала его!
И смерч потихоньку пополз в сторону Алены, намереваясь засосать ее… Она проснулась в ужасе, когда тот был совсем близко. «Что это было?» – с лихорадочно бьющимся сердцем подумала Алена. Как будто она уже видела этот сон?.. Видела или нет?
Черный сумрак гостиничного номера, круглая желтая луна в форточке… Алена потянулась, нащупала на тумбочке бутылку с минералкой, сделала несколько жадных глотков прямо из горлышка. Потом вылила оставшуюся воду себе в ладонь и протерла разгоряченное лицо.
«Видела! Ну да, я уже где-то видела эту картинку! Только вот где, когда?..» И тут она вспомнила – в дневнике Вики Селетиной. Та нарисовала свою подругу Ирму Ивлеву в вихре танца.
Раньше Алене этот рисунок казался вполне обычным, он не вызывал у нее никакого интереса – подумаешь, изобразила та подружку-танцовщицу! Но только сейчас Алена догадалась о скрытом смысле рисунка. Не вихрь танца, а гибельный смерч, сметающий все на своем пути. Ураган. Опасность. Угроза.
«Ирма! Ирма Ивлева была ее соперницей! Вот что хотела сказать Вика…» – догадалась Алена. Конечно, это было всего лишь предположение, да и то весьма сомнительное, но сейчас во сне Алена словно увидела все происходящее глазами Вики.
У Никиты Ратманова был роман с Ирмой
– …ты где пропадала?! – сердито кричал Селетин в трубку. – Я, между прочим, все морги обзвонил, все больницы! Взяла и пропала… Ты могла меня предупредить?.. Ты решила со мной расстаться, да? Очень удачный способ!
– Ромочка, прости! – перебила его Алена. – Тут просто возникли некие форс-мажорные обстоятельства. Я сейчас все объясню…
– Да уж, пожалуйста! – исходил тот гневом. – Столько дней…
– Ты помнишь Кашина? Ну, того старичка-соседа, сверху? Так вот, приходит он ко мне…
И Алена подробно, со всеми деталями, пересказала то, что произошло с ней в Борисове. Не упомянула только о своем сне.
– О господи!.. – пробормотал Селетин, уже совершенно другим голосом. – Значит, старик умер, и ты его хоронила там… Почему же ты мне не позвонила из гостиницы? Ни за что не поверю, что там не было ни одного телефона!
– Был, Ромочка, был! Но… но я решила, что справлюсь сама!
– Ладно, мы об этом вечером поговорим… – вздохнул он. – Ты хоть этим вечером будешь дома?
– Вечером? Я не знаю! – беспомощно воскликнула она. – Понимаешь, у меня на руках справка о смерти Кашина – ее то ли в ЖЭК, то ли в паспортный стол, то ли еще куда надо отнести… И, кроме того, еще несколько очень срочных дел!
– Ё-моё… – страдальчески застонал он. – А я, понимаешь, сейчас никак не могу вырваться – комиссию ждем… В общем, ты пока никуда не уходи, через полчаса к тебе посыльный придет!
– Какой еще посыльный?
– Такой! Я больше не хочу, чтобы ты куда-то пропадала…
В самом деле, минут через сорок в домофон позвонил посыльный.
– Елена Петровна Лозинская? Прошу… – Он вручил Алене запакованную в оберточную бумагу коробку.
После ухода посыльного Алена распаковала бумагу и обнаружила в коробке сотовый телефон – тоненькую серебристо-синюю «раскладушку» угрожающе гламурного вида.
– Так я и знала… – с досадой вздохнула Алена. Она мельком просмотрела приложенную инструкцию, мало что поняла. Нажала на кнопку включения. На экране замелькали цвета и выплыло большое пульсирующее сердце ярко-красного цвета. По диагонали, чуть выше высветилась нотная строка, заиграла мелодия. «Песня Сольвейг» из «Пера Гюнта» Грига – моментально узнала Алена. И невольно рассмеялась. Это было очень мило и как-то совсем по-детски, даром что подарок исходил от почтенного и наполовину седого исполнительного директора сорока с лишним лет!..
Сунула мобильный в карман и с городского набрала номер Ратманова.
Тот отозвался немедленно:
– Алло? Алена, это опять вы? Что вам надо?..
– Господин Ратманов, я знаю правду.
– Какую еще правду? – снова вспылил он. – Послушайте, я серьезный человек, а вы меня беспокоите всякой ерундой! Ладно, подъезжайте к Кузнецкому Мосту, я скоро там буду…
Через час Алена была на Кузнецком. Она знала, что все ее выводы очень приблизительны, но отказаться от этого разговора не могла. Словно неведомая сила толкала ее в спину.