Милая любовь

Горская Елизавета

направляющейся на бал Золушкой.

– Скоро увидишь!
– загадочно сообщил Олег и протянул мне приглашение.
– Без

него тебя не пропустят, - пояснил он в ответ на мои округлившиеся глаза.

– Ладно, - я взяла приглашение и сунула его в сумку-клатч такого же неоново-

розового цвета, что и туфли. Хм. Надеюсь, я не переборщила с неоновыми

оттенками.

По дороге в неизвестность я узнала от Олега много чего интересного. С учителем

они

дружили столько, сколько он себя помнил. Они жили по соседству, вместе

играли, вместе ходили в один и тот же класс, вместе влюбились в одну и ту же

девушку - в Женю. Евгения же практически с первого взгляда влюбилась в

Арсения, и Олег решил уступить любимую другу. Тем более, что Арсений и Женя

души друг в друге не чаяли и любили так, что даже страшно было за них обоих.

Когда девушка поняла, что умирает, то попросила Олега быть с ней вместо Арсения

– видеть любимого в эти минуты было выше ее сил. Перед смертью Женя заставила

пообещать Олега, что он проследит за тем, чтобы самый дорогой ей человек был

счастлив - по-настоящему счастлив. И Олег пообещал - на свою голову. Откуда ему

было знать, что его друг влюбится в свою же ученицу!

– Не вижу в этом ничего предосудительного!
– насупилась я, отвернувшись к окну.

– Да брось!
– засмеялся Олег, и у меня появилось острое желание скинуть туфлю и

запустить ею этому нахалу в лоб.
– Кто говорит о предосудительности? Проблема

ведь не в том, что ты его ученица или что ты младше его практически в двое. На

эти условности мне плевать. Сложность заключается как раз в характере Арсения и

в его прошлом... Женька тоже была младше его, и это его нисколько не заботило.

Но знала бы ты, что ему пришлось вытерпеть от жениных родителей. Эти

постоянные скандалы, унижения... Они ни во что его не ставили, считая, что

Арсений - а он в ту пору был обычным студентом, ночами барменом подрабатывал

– что он не достоин их дочери, что ей с ним будет плохо. Они даже обвинили его в

ее смерти, представляешь?
– Олег какое-то время молча смотрел впереди себя, его

руки слегка дрожали.

Я закусила губу, разрываясь между желанием обнять его и опасением в тот же миг

разрыдаться. На мое счастье, после короткой паузы он продолжил:

– Однажды я напился и заявился к ним домой. Я кричал, что они бездушные

твари, что им на Арсения молиться нужно, что такого жениха для своей дочери,

как он, им даже при большом желании не найти... В общем, они были в шоке.

Арсений после

этого потом со мной месяц не разговаривал... Он всегда страдал

молча... Еще в детстве, когда разбивали в кровь колени или получали от пацанов

постарше, я орал как бешеный, а Сеня лишь стискивал зубы и молчал... А после

смерти Женьки он и вовсе в тень превратился - уволился из клуба, стал по ночам

поезда разгружать, упахивался так, что потом еле двигался, а утром шел на

занятия, корпел над учебниками... Ох, Мила, я, когда он получил диплом - причем,

диплом с отличием, - с трудом узнал его - всегда жизнерадостный и боевой

мальчуган превратился в жутко начитанного, выдержанного, интеллигентного -

ненавижу это слово!
– в миг повзрослевшего человека. А вот, когда он встретил

тебя, Мила, - и тут Олег накрыл мою дрожащую руку своей и осторожно пожал ее, -

я вновь стал узнавать в нем прежнего Арсения. Конечно, он не перестал быть

джентльменом до кончиков ногтей, и все же бывают моменты... это когда он

говорит о тебе, - уточнил он, насмешливо улыбнувшись, - знаешь, он как будто

преображается в такие минуты... он вновь заразительно хохочет, начинает забавно

жестикулировать, трет нос, ерошит волосы... И я уж подумал, что он вернулся - тот,

прежний Сеня, с которым мы лазали по деревьям, дергали девчонок за косички,

играли в футбол... А тут ему вдруг приспичило жениться на Светлане - и как можно

скорее. Уже заявление в ЗАГС подали, казалось бы, чем не повод для радости? Но я

видел, что глаза у друга все такие же грустные, безжизненные. Он улыбался, но все

это было жалким фарсом. Чтобы убедить всех и меня в том числе, что он безмерно

счастлив. Но я же не слепой. Ведь он делал все это, чтобы забыть тебя, Мила,

чтобы вырвать из сердца любовь, благодаря которой он вновь стал смеяться...

Странно все это: слушать об Арсении Валерьевиче, представляя его то босоногим

мальчишкой, то пылким влюбленным, то сдержанным учителем... Было острое

ощущение, что все это происходит не со мной. Неужели Олег прав, и учитель

действительно так любит меня, что готов пожертвовать всем ради меня, наплевав

на общественное мнение, отказавшись от усыновления?

Ах, бедовая моя голова! Как же я виновата перед ним. Столько времени строила

ему глазки, выпросила поцелуй, а когда он открыл мне душу и практически

признался мне в любви, взяла и оттолкнула, возомнив себя этакой роковой