Миледи и притворщик
Шрифт:
Я стояла на открытой палубе и, опершись о поручни, в последний раз перечитывала послание на цветастом куске картона:
"Вы заставили меня стать мерзавцем, я же заставлю вас быть уступчивой. Надеюсь на скорую встречу. Ваш Э. Г."
Ну, надейся, надейся.
Я разжала пальцы, открытка упала в море, а волна от борта теплохода быстро отправила её на дно океана Надежды. Как символично.
Сегодняшнее утро началось для меня с визита управляющего. Ушлый прохвост скорбным голосом заявил, что моей работой недовольны уже трое гостей. Меня якобы подозревают в утаивании части негативов, в их
Лишь для вида, не желая вызвать ненужные подозрения, я попыталась отстоять свою профессиональную честь, немного поспорила, но всё же сдалась и вслух пообещала освободить номер к обеду.
Мысленно же я пообещала себе вернуться в столицу, подключить свои связи и натравить на управляющего финансового инспектора, который внимательно проверит всю бухгалтерию и поинтересуется, кто в отеле получает жалование десяти существующих лишь на бумаге посудомоек, а ещё пяти портье, семи горничных и двух администраторов. С графом Гардельским я тоже поквитаюсь. Я хоть и небогатая, но всё же аристократка, дрессировать себя как какую-то актрисульку я не позволю.
Фотолабораторию я успешно демонтировала накануне. Спрятать её я решила в отеле в одной из кладовок под присмотром у знакомой горничной. Когда вернусь в столицу, отправлю ей телеграмму и деньги, чтобы она переслала сундуки мне.
Когда настало время покидать отель, я спустилась в фойе, отдала администратору ключи и неожиданно получила презент от посыльного – огромную корзину сарпальских орхидей и аконийских роз. Недолго думая, я вручила её проходившей мимо танцовщице Шанталь, сказала, что это от её тайного поклонника. Себе я оставила только открытку от графа, чтобы перечитать её на борту теплохода, что уносит меня далеко на юг к берегам манящего Сарпаля.
До свободного порта Синтан предстояло плыть целые сутки. Я успела налюбоваться красавцами-скатами, что время от времени выпрыгивали из воды и с громким шлепком плюхались в море. Я даже успела сделать несколько снимков на цветную плёнку, насколько удачных, будет ясно после проявки. Потом прогулка по палубе мне наскучила, и я отправилась отобедать в кафе, где познакомилась с молоденькой женой инженера-проектировщика и проболтала с ней до вечера. А потом настало время мне вспомнить о своём обещании составить Адриэну Леонару компанию за ужином.
Журналист ждал меня в ресторане. Стоило мне там появиться, и он одарил меня доброжелательной улыбкой, даже подвинул стул, чтобы я присела. Но стоило мне сделать заказ и шепнуть официанту, чтобы после принёс раздельный счёт, как улыбка Леонара померкла.
– Вы всегда такая колючая? – ненавязчиво спросил он, а в глазах уже играли искорки недовольства. – Неужели нельзя просто принять приглашение на ужин, а не устраивать демонстрацию своей независимости?
– А в чём проблема? Думаете, я не в состоянии накормить саму себя?
– Я думаю, вы просто не умеете смотреть на жизнь проще.
Проще? Ну да, конечно, знаю я эту присказку. В среде столичных фотографов, художников и прочих творческих личностей давно бытует такой ритуал:
Я же скандалы не люблю, чувствовать себя зависимой не желаю и на дешёвые провокации никогда не поддаюсь. Оказаться в неоплатном сексуальном долгу мне бы тоже не хотелось. Пусть сейчас я стеснена в финансах, но обозначить перед малознакомым мужчиной рамки дозволенного всё равно должна. Я ещё не опустилась до того, чтобы отдаваться за тарелку супа.
– Лучше поговорим о работе, – предложила я. – Что мы будем делать в Сарпале? Какие задачи у фотокорреспондента? Объём работ?
– Ничего сверхъестественного, – сдержанно ответил Леонар. – Завтра мы прибудем в свободный порт Синтан, там нас ждёт встреча с губернатором восточных земель и аконийским послом. Нужно будет взять у них интервью, потом сделать репортаж о самом городе. За пару дней должны справиться. А потом мы попытаемся проехать по только что отстроенной железнодорожной ветке в столицу Чахучана Мантанг. Кстати, движение там одностороннее и вагоны делятся на мужские и женские, так что билет Макки теперь придётся обменять.
– Замечательно, – кисло прокомментировала я.
– По дороге в Мантанг посмотрим, как строят параллельные пути, сделаем большой репортаж о строителях, значении дороги в жизни местного населения, о быте близлежащих деревень. Думаю, дней через десять вернёмся на Камфуни.
– Ясно. Будут особые указания? Портрет губернатора и посла крупным планом или снимки аконийской техники на фоне чахучанских пейзажей?
– Думаю, на месте разберёмся, что к чему.
Нам принесли заказ. Черепаховый суп увлёк меня, но ненадолго. Меня мучил лишь один вопрос:
– Что из себя вообще представляет этот Чахучан? Кто там живёт, какие обычаи, религия? Что там вообще забыли наши железнодорожники?
Леонар поднял на меня глаза, даже отложил ложку, чтобы спросить:
– Живёте на Камфуни и совсем не интересуетесь новостями из сатрапии по соседству?
– Не было времени, – скрывая смущение, ответила я. – Слишком много работы.
Леонар коварно улыбнулся:
– Ну, тогда вас ждёт много сюрпризов.
Суп больше не лез в горло после таких слов. В какую историю меня втянул Макки? Куда я вообще плыву?
– Эмеран, у вас сейчас такое растерянное выражение лица, – не без удовольствия протянул Леонар.
– Лучше скажите сразу, чего мне ждать. В этом Чахучане никогда не видели аконийских женщин? Там положено закрывать лицо и не смотреть в глаза мужчинам? Там… что там вообще происходит?
– Нет, ничего подобного, – рассмеялся Леонар. – А разве на Камфуни не заплывают сарпальские рыбаки? Как они реагируют на наших полуобнажённых женщин на пляже?
– Понятия не имею, их лодки проплывают вдали от берега. Камфуни уже давно стал малонаселённым местом, а после того как его сдали в аренду, последнюю деревню переселили на соседний остров. Сарпальцев на Камфуни я никогда не видела.