Мили ниоткуда (Кругосветное путешествие на велосипеде)

Сэвидж Барбара

В противоположность толкам, которые мы слышали ещё до нашего путешествия, дорога через Непал, проходящая на север от индийской границы до Покхары, а потом — на восток до Катманду и Китая (прежнего Тибета), оказалась вымощенной. Часть дороги между индийской границей и Покхарой, построенная индийцами, усеяна выбоинами, камнями и оползнями. Но участок от Покхары до Китая, проложенный китайцами, за исключением перевала, который как раз перед Катманду был закрыт из-за смены покрытия, был ровным.

В день отъезда из Батвала я чувствовала себя достаточно хорошо, чтобы замечать новизну окружающей обстановки и необычность

народа. На протяжении трёх миль от Батвала местность была равнинной, потом пошли горы, тянувшиеся вверх в пыльной мгле долин. Поначалу мы думали, что это облака. Они не были покрыты снегом, высочайшие пики мы заметим позднее. А это были только предгорья. Но после равнин Индии и Египта они казались огромными. Оказавшись в горах, мы разменяли пятьдесят пять миль по отвесным скалам и совершенно измучились, прежде чем добрались до Уоллинг-Стейшн.

Нас поражало, как по-тропически выглядели горы. Вдоль скал тянулись банановые деревья, папоротники, цветы, водопады, ручьи и посевы риса. Рисовые террасы были даже на самых крутых горах. К этому времени — а стоял поздний ноябрь — уборка риса закончилась и крестьяне вспахивали почву примитивными деревянными плугами на буйволах. Казалось невозможным поверить в то, что эти толстые неуклюжие животные могут преодолевать почти вертикальные подъёмы от одной террасы к другой.

В горах между Батвалом и Уоллинг-Стейшн людей много, но больших городов, запруженных населением, там не было. Мы наконец избавились от толп, характерных для Индии. Деревни были крошечными — всего из восьми или десяти глинобитных домов. Местное население обладало монголоидными чертами: раскосые глаза, приземистая фигура, чёрные волосы и оливкового цвета кожа. Непальские женщины носили сари или длинные юбки с короткими блузками или свитерами, опоясанные шарфами. Они очень сильно отличались от всех женщин, встреченных нами за очень продолжительный отрезок времени. Они курили сигареты и глушили чанг, тибетское пиво, пронзительно кричали и свистели, когда мы проезжали мимо. Эти женщины были настоящими хулиганствующими кухарками, и, не видя много месяцев ничего, кроме молчаливых и раболепных особей женского пола, я подолгу их разглядывала и прислушивалась к их разговорам. Невозможно было припомнить, когда в последний раз я слышала, чтобы женщины хохотали так свободно, как они.

Большинство непальских мужчин носили шорты из хаки, ноги у них были деформированы узловатыми мышцами, развившимися от постоянного лазанья по горам. Долины и горные склоны были усеяны мужчинами, женщинами и детьми, тащившими огромные корзины с вязанками тростника и пшеницы. Корзины переносились на спине, где удерживались с помощью налобной повязки. Несмотря на отсутствие обуви, передвигались носильщики по каменистым тропам очень быстро. Время от времени они останавливались и массировали лоб и шею.

Проехав часть пути от Батвала до Уоллинг-Стейшн, мы остановились для ленча на вершине длинного перевала у поворота к деревне Тенсен. Конечности болели. Нам с Ларри не приходилось эксплуатировать свои горнолазательные мышцы с Италии, и они бурно протестовали на протяжении всего пути вверх. На замызганных стоянках, где обслуживали водителей грузовиков, нам удалось раздобыть крекеры, мандарины, крутые яйца и хлеб.

Никто на нас не пялился. Люди на стоянках смотрели на нас без особого интереса, женщины и дети продолжали заниматься

поисками вшей друг у друга. Было замечательно не находиться в центре внимания. Пока рядом с ларьком мы ели свой ленч, проходившие мимо непальцы останавливались только затем, чтобы улыбнуться нам и сказать привет — намасте — и вновь заняться своим делом.

После ленча мы проехали совсем немного — преодолели длинный подъём и начали спускаться, когда Джефф затормозил, съехал на обочину и уставился, задрав голову, на какое-то пятно в небе.

— Что случилось? — спросил Ларри.

— Эти облака. Эти белые облака. По-моему, там не только тучи. Посмотрите туда. Вверх на облака. Что скажете? — Голос Джеффа дрожал от волнения.

Мы с Ларри старательно рассматривали облачное небо; два облака действительно оказались заснеженными пиками.

— Господи Боже, ты прав! — заорал Ларри.— Они и вправду там. Чёрт, мы видим перед собой Гималаи! Мы это сделали! Я не могу поверить, братцы! Наконец мы здесь!

Захватывающее зрелище словно повисших в воздухе вершин приковало нас всех троих к месту. Казалось, они высоки, как звёзды. Через несколько секунд горы скрылись за новой вереницей облаков. Джефф немедленно приступил к празднованию. Он сгрёб меня и Ларри и начал трясти, скакал во всех направлениях, потом обнял ничего не подозревающего непальского мальчугана, проходившего мимо. Перепуганный юнец, едва Джефф его отпустил, отчаянно вопя, умчался по каменистой тропе, тянувшейся вдоль утёса. У меня же, совершенно потрясённой тем, что я в конце концов увидела Гималаи, снова началась диарея. Пришлось срочно ретироваться в группу банановых деревьев, которую мы только что проехали.

Стемнело за час до нашего прибытия в Уоллинг-Стейшн. Батарейки велосипедных фар сели много недель назад, так что оставшиеся десять миль пришлось проделать почти вслепую. Невозможно было разглядеть ни выбоин, ни валунов, ни оползней — время было позднее; но это не самое страшное. Больше всего пугала перспектива съехать влево от дороги. Обочины с той стороны не было, имелся лишь отвесный обрыв глубиной в несколько сот футов со скалами и долиной внизу. На наше счастье, движение на дороге почти отсутствовало. Мы двигались в темноте в сторону Уоллинг-Стейшн, и нам светили лишь звёзды да собственное воодушевление.

Семейство Панди состояло из восьми человек. Старший сын провёл нас в дом и представил своей Ма. Сразу стало ясно, что Ма — главный командир. Она отдавала распоряжения, и все, включая Па, ей подчинялись. Именно Ма нас усадила и расспросила что и как. На английском она могла произнести только несколько слов и основывалась преимущественно на том, что переводил ей сын. Ма хотела знать, откуда мы, куда направляемся, на что похожи наши страны, как нам понравился Непал и как долго мы пробудем в Уоллинг-Стейшн.

— Мама хочет, чтобы вы остались в Уоллинг-Стейшн,— объяснил её сын.— Здесь хорошо. Катманду большой, много людей. Вам не понравится Катманду. Возвращайтесь, оставайтесь здесь. Живите в нашем доме.

Ма носила множество шарфов и ювелирных украшений, и, как у индийских женщин, одна ноздря у неё была перфорирована, и туда был вставлен круглый золотой штифт. Из отверстий, проделанных в верхней части ушного хряща, свисал изящный ряд серёг. Под их тяжестью хрящ опускался, закрывая ушные отверстия.