Милитариум. Мир на грани (сборник)
Шрифт:
– Ты уйдешь из российской армии?!
– Пока не знаю. Но я не уйду от своего народа.
– А я – от тебя не уйду.
Ольга прижалась к нему, и Эдесян обнял ее, хрупкую,
Черная голубка кружит высоко в небе.
Всё медленней и медленней, наконец, начинает падать.
Но даже на земле слышно, как с каждой секундой затихает сердце птицы.
И каждый удар отзывается словом: Гаспар… Гаспар… Гаспар…
…Боль затмила разум.
Сквозь пелену мути виднеются серые мундиры с золотыми поясами. Боль заставляет ее говорить. Рассказать, как ненавистны ей владельцы этих мундиров, как проклинала она турок, убивших родню и друзей, и как клялась отомстить. Как согласилась на предложение османского офицера, развлекавшегося с ней до утра: «Или ты с нами, или отправляешься вслед за семейкой», не из страха согласилась, а чтобы ближе к врагу быть. И когда вела русских тропою секретною, каждый
Ответом был плевок.
– На том твоя месть и закончится.
Серая форма сменяется черным одеянием палача.
Лохмотья, что прикрывали ее тело, летят на пол. Тело облито уксусом. Руки и ноги привязаны. Острый скальпель впивается под ключицу, теплое и густое течет по спине. Иония знает, что ее ждет. Боль от пореза – только начало.
– В сознании. Она должна оставаться в сознании до самого конца.
Как бы ни так. Иония убивала других, но себя – никому не позволит. Для себя она избрала легкую смерть. Ее сердце уже бьется слабее. С каждой секундой замедляет бег. Ударов всё меньше, но в каждом – молитва за свой народ.
И в каждом – имя, что повторяла все эти дни.
И с каждым – всё меньше боли.
Второго надреза она уже не почувствовала.
Через год, зимой 1917-го, начался распад русской Кавказской армии. Но у Гаспара Эдесяна к тому времени была своя…