Миллиардер-2 Арктический гамбит

Бенедиктов Кирилл Станиславович

– Это приведет к очень большому расходу энергии, а на восполнение запасов уйдет слишком много времени, – покачала головой Надежда. – Когда мы движемся по льдам, плазменные генераторы нагревают нижнюю поверхность опор и между ними и льдом создается водопаровая подушка, обеспечивающая скольжение. Это позволяет экономить до сорока процентов энергии по сравнению с тем, как если бы мы двигались на колесах или гусеницах. А в сравнении с режимом полета экономия составляет до девяноста процентов!

– Экономия, экономия… – проворчал Беленин. – Всюду кризис, господа, даже

в Арктике.

– По-моему, все прошло просто замечательно, – сказал, подходя к Андрею, Илюмжинов. – Есть повод отметить наш большой прыжок, как ты считаешь?

Гумилев удивленно взглянул на калмыка. Илюмжинов не производил впечатления человека, который начинает пить с самого утра.

– Отметить?

– Есть пара вопросов, которые нужно обсудить, – понизив голос, сказал Кирсан. – Может, переберемся куда-нибудь в менее людное место?

Мужчины вышли в коридор и не спеша направились к лестнице, ведущей на верхнюю палубу.

– Ты поговорил с Буниным?

– Сказать честно?

– Понял… Но поговоришь?

– Разумеется… Ты для этого меня вытащил?

Кирсан расплылся в улыбке.

– Что у тебя с Алферовой?

– Ну давай теперь еще ты…

– Она как-то странно на тебя смотрит.

– Я заметил.

– Ничего не было?

– Я только днем с ней разговаривал. Отшила меня как малолетку.

Кирсан рассмеялся.

– Возможно ее что-то тревожит, но это явно не любовь.

– Зато это круто тревожит твою подругу…

– Глаз-алмаз. Я смотрю, от тебя ничего не скроешь.

– Кстати, ты поговорил с ней?

Андрей не понял к чему весь этот разговор. Казалось, будто Илюмжинов пытается выудить какую-то информацию, но делает это очень издалека. А такие распросы Андрея здорово раздражали.

– Никакого предмета у нее нет, – сказал он сухо. – И хватит об этом.

– Ты уверен? – словно не слыша его, продолжал допытываться Илюмжинов. – Может быть, какой-то кулон, или брошка… С другой стороны, если бы она его снимала, то глаза у нее снова приобретали естественный цвет… скажи, ты ничего такого не замечал?

– Кирсан, я не хочу это обсуждать. Предмета у нее нет, это точно. Обычные разноцветные глаза.

– Обычные… ну-ну… Я забочусь о тебе, – хитро сощурился Кирсан, – предметы бывают разные. А вдруг она умеет убивать, а ты не знаешь и спокойно живешь с ней рядом?

– Перестань параноить, – Андрей похлопал друга по плечу, – Марго и мухи не обидит. А с Алферовой я разберусь.

Беседа с Кирсаном напомнила ему про одно важное, но неприятное дело – нужно было поговорить с Буниным на счет недавнего инцидента с единорогом. Одна только мысль об этом портила ему настроение. Возможно, именно по этой причине он как мог оттягивал разговор, малодушно позволяя себе радоваться удачному началу проекта и не желая портить свою бочку меда ложкой дегтя.

Однако, как это всегда и происходит с неприятными мыслями, – чем больше ты пытаешься их прогнать, тем навязчивее они лезут в голову. Андрей откладывал эту встречу, оправдывая себя тем, что не готов, что удар надо производить

четко, бить по самым больным местам, подловить в неожиданный момент, сказать правильные слова, схитрить, смухлевать, собрать информацию, но сам же понимал, что это всего лишь отговорки. В какой-то момент он даже решил плюнуть и забыть, махнуть на эту историю рукой – в конце концов, он никогда не питал иллюзий насчет подлости Бунина; и в том, что чокнутый профессор не упустит момент, чтобы заполучить предмет, не было ничего странного – очень в его духе. С другой стороны, факт того, что он использовал для этого его дочь, и предмет был украден у его друга, не позволял спустить все на тормозах. Нужно было раздавить этого подонка. Раздавить и вытащить из него всю информацию.

К счастью Бунин был у себя. Увидев Андрея, он расплылся в улыбке.

– Какие гости… Можно вас поздравить с успешным перелетом…

– Ты зачем ребенка втянул? – резко начал Андрей прямо с порога.

– Какого ребенка и во что втянул? – все еще улыбаясь, спросил Бунин.

Андрей сел за стол, напротив Бунина и посмотрел ему в глаза.

– Откуда у Маруси единорог?

– Может быть, имеет смысл спросить у Маруси?

– Она сказала, что ты попросил его забрать.

– Неожиданный поворот! – рассмеялся Бунин.

– Хочу выслушать твою версию.

– Я понятия не имею откуда у нее единорог.

– То есть, она врет?

– Можешь доказать обратное?

Такой наглости Андрей не ожидал. Почему-то он думал, что внезапное нападение испугает профессора и он, как минимум, начнет оправдываться, на чем его и можно будет подловить.

– Она не врет мне, – уверенно сказал Гумилев.

– Только не ты… Андрей. – Бунин сделал трагичное лицо и разочарованно развел руками. – Ты же такой умный человек… Я понимаю, что это твой ребенок. И у тебя прекрасная дочка, но ключевое слово «ребенок».

– Решил поговорить про детей?

– Решил напомнить про украденную ручку.

Андрей изменился в лице.

– Сколько дней назад? Пять-шесть? Что сказала Маруся? Ммм? Дядя Степан подарил?

– Да, было дело, – сухо согласился Андрей.

– Извини, что пришлось напомнить. И особенно хочу напомнить, что никто ее в воровстве не обвинил, потому что она ребенок. Об этой истории вообще никто не услышал – все осталось строго между нами…

Андрей молчал.

– Увидела красивую ручку, сунула в карман, а когда папа припер с расспросами, испугалась и соврала.

Шах и мат. Сражение было проиграно, а проигрывать Андрей не любил.

– Ты прав. Я должен извиниться.

– Она чудесная девочка. Очень смышленая, симпатичная, ее все любят, но она фантазерка.

Андрей потер висок. То, что ему напомнили не самую красивую историю, которая произошла с Марусей, было неприятно. То, что ее напомнил Бунин – было неприятно вдвойне. Но еще более противно было от уверенности в том, что Бунин врет. Умело разыгрывает козырь или, что еще более вероятно, зная, что у него теперь есть козырь, умело воспользовался им, втянув Марусю.