Миллиардер
Шрифт:
Я всегда был уверен, что ни одна болезнь не возьмет меня. Мой дед по матери умер в девяносто шесть во сне, а деду по отцу восемьдесят девять лет, и он жив до сих пор.
Я провел неделю в делах, веря в силу Тверитинова и своего организма.
Профессор позвонил через три дня. Вердикт был шокирующий и неоднозначный. Лекарство профессора действовало безотказно на носителей первой, второй и третьей групп крови человека. А вот с четвертой группой, как у меня, играло в лотерею. Вирус мог остаться в крови, а мог и погибнуть. В моей крови он остался, но, как будет вести себя дальше, неизвестно. Судя
Влад, мне нужно еще несколько дней, чтобы понять, что делать дальше.
Тверитинов позвонил через пять дней и сказал, что у него есть новости. Мы встретились. Он расспросил меня о моих похождениях, и мы быстро вычислили женщину. Конечно, это была Эсфира. Я потерял с ней голову и пренебрег безопасным сексом. Все остальные женщины, с которыми я встречался за последний год, сами предлагали мне обезопасить секс. Я не противился этому, хотя был уверен, что защищен изнутри. Конечно, это Эсфира, сомнений не было.
— Влад, — она нужна мне для диагностики, я не смогу тебе помочь, пока не протестирую ее, здесь странное дело, я не встречал вируса с таким мутационным потенциалом.
— Что это значит, Игорь Олегович?
— Вирус ведет себя очень странно, в момент гибели, когда его подавляет иммунная система, он мутирует в другую вариацию, и так происходит постоянно. Эта женщина несет яд в своем теле.
Тверитинов молча посмотрел в окно, а потом быстро продолжил:
— Ты только носитель вируса, он пока не проникает в кровь. Но сколько так будет продолжаться, я не знаю, поэтому мне нужна женщина. Вообще я с такой разновидностью вируса не встречался раньше, он ведет себя так, как будто эволюционирует уже несколько столетий, а может и больше. Я могу сразу сказать тебе, Влад, этот вирус древнее нашего СПИДа. Здесь что-то не так.
Тверитинов начал нервно ходить по комнате, жадно вбирая табачный дым из трубки.
— Очень странное дело, очень. Мне необходимо проверить ее кровь, и, если она первой, второй или третьей группы, я наверняка смогу приготовить вакцину. Но если и у нее четвертая группа крови, как у тебя, то это будет очень сложное дело. У нас только один шанс — найди эту женщину и привези ко мне.
Лаборатория профессора Тверитинова была создана в середине двадцатых годов XX века Богдановым. Богданова называли богом крови. Он знал о ней почти все. Он экспериментировал с переливанием крови от молодых людей старикам для продления срока жизни и омоложения. Многие его пациенты дожили до девяноста и даже ста лет, при этом будучи весьма болезненными людьми в детстве.
Обо всем этом мне много раз рассказывал сам Тверитинов. Он вел род чуть ли не от Рюриковичей и гордился причастностью к великому делу. Он симпатизировал мне, наши взгляды на науку и жизнь совпадали, и главное — я для него был не спонсором, а другом.
— Если все рухнет, Влад, — сказал он мне, — останется последнее, полная замена крови, но и здесь много вопросов. У тебя четвертая группа, самая редкая, ты ведь знаешь, даже если я найду донора, предсказать реакцию организма все равно невозможно. Это крайняя мера, и пока мы о ней думать не будем. Так что ищи женщину.
2
Итак, я начал поиски Эсфиры. Сначала попытался найти ее через своих друзей в Стране
Через неделю после посещения института Тверитинова я вылетел в Дели. В Индии у меня был друг, с которым я учился в Голландии. Он был потомком одного из индийских раджей и удачно занимался гостиничным бизнесом в Гоа. Я надеялся на его помощь в моих делах.
Самолет «Аэрофлота» приземлился в Дели в 19.00. Салах прислал за мной машину, и уже через час я был в его доме.
— Здравствуй, дорогой, — Садах приветствовал меня около своего особняка в Нью-Дели. — Как долетел?
— Нормально, — сказал я и обнял его за плечи, — я чертовски рад тебя видеть.
Мы прошли в дом, я немного отдохнул, и через час мы сели обедать на веранде его особняка.
После обеда мы удалились в кабинет, где я подробно рассказал ему о своих проблемах.
— Да, Влади, — это серьезный вопрос, найти женщину на Востоке, это не то же самое что найти женщину на Западе.
Я понимающе кивнул, зная, что это только начало длинного восточного диалога. Решение все равно будет найдено, но после долгих рассуждений.
— Сколько у тебя времени.
— Пока много, не меньше года точно.
— Хорошо, сейчас я свяжусь с полицией Кашмира, я думаю, они нам помогут.
Салах набрал номер телефона. На другом конце трубки быстро ответили. Разговор продолжался около десяти минут.
— О'кей, поедем в Кашмир, — сказал он, похоже, там есть люди, которые нам помогут.
На следующий день мы были в Кашмире. Партнеры Салаха через местную полицию нашли людей, которые понимали, кого мы ищем. Они обещали провести нас в местность, где предположительно жила семья Эсфиры. Эти люди не знали об Эсфире наверняка, но знали семью, которая продает своих дочерей за большие деньги и которые потом исчезают бесследно.
Эти люди живут отшельниками в безлюдной долине. Они живут там с незапамятных времен. Удивительным оказался еще и тот факт, что недалеко от них в соседней долине живет странный народ, не похожий ни на индийцев, ни на пакистанцев. Сами они говорят, что они потомки людей, которые пришли с Александром Македонским. Выглядят они очень странно, их яркие необычные наряды напоминают наряды перуанцев, и говорят они на своем языке. Все это теперь имело для меня большое значение. Все, что было связано с Македонским, имело теперь для меня мистический смысл. Скорее всего, эти люди — потомки македонских воинов, которые брали в жены восточных женщин. Удивительно, что они обособились от остального населения этого региона и жили отшельниками уже больше двух тысяч лет.
На следующий день мы прибыли на место. Глава семейства был предупрежден о нашем визите и принял нас на заднем дворе своего большого каменного дома. На мой вопрос, где искать Эсфиру, а она, без сомнения, была его дочерью, он лишь развел руками и сказал, что теперь она дочь Ветра и он не в ответе за нее. Я был удивлен. Отец Эсфиры заметил мое недоверие и спокойно сказал:
— Мы продаем своих дочерей в хорошие руки и никогда больше не интересуемся их судьбой. Так принято. И он воздел руки к небу.