Миллиардер
Шрифт:
Когда он увидел меня, он был поражен сходством с легендой и решил меня уничтожить, но всякий раз вспоминал о пророчестве. В пророчестве говорилось о честной игре, в которой выиграет достойнейший.
У Хань, видимо, не сомневался, что достойнейший — это он. Его уверенность была абсолютной, ведь он наследник по крови, а я всего лишь ищущий славы Македонского. Наследие по крови он считал более весомым, чем наследие по духу. Кровь великого человека способна возродиться в великом потомке. Так было написано на роду У Ханя, и эта истина была сильнее и важнее любой другой
У Хань замер, созерцая свое величие. Он был настолько уверен в своем превосходстве, что не испытывал ни тени сомнения в том, кого выберет колесо судьбы. Мне, конечно, польстило, что я стал на пути столь грандиозного человека и что он не пытается уничтожить меня, а предлагает честную битву. Еще из его слов я понял, что этой битвы он ждал давно. Это поразило меня окончательно. По его словам, о моем приходе и нашей с ним, пусть и не очень приятной, встрече было известно давно, и это событие было описано в древних текстах, которыми он обладал. Возможно, что У Хань и ошибся с выбором соперника, но выбор он сделал, и, значит, человек с Запада — это я.
Значит, я перевернул собственную жизнь не только по своей воле. Чья-то более могущественная и древняя сила подняла меня на крышу мира и теперь привела сюда для странной и непонятной мне до конца битвы. И моя страсть ко всему, что связано с великим Александром, не случайна. Энергия этого человека через тысячелетия влияла на жизни людей, соединяя их в единый энергетический поток.
Значит, мы одинаковые, мы из одного теста, мы сильные мира сего, мы те, кто правит народами. Мы не отличаемся друг от друга, мы равны, и нас разделяет лишь время, а во всем остальном я такой же, как Александр. Вот что взбесило У Ханя. Он один хотел оставаться наследником Македонского на земле. Вот почему он вел охоту на меня. В конце концов он мог перекупить за любые деньги мою коллекцию. Но он знал, что я всегда останусь таким же, как он, — равным великому человеку. И это У Ханя не устраивало.
Завтра мы испытаем судьбу, — сказал он, — если выиграю я, вы умрете, а сбруя станет моей, если вы, — у вас будет жизнь, женщина и сбруя Буцефала.
Я одобряюще кивнул.
— У вас есть, где остановиться? — спросил он неожиданно.
— Нет, — ответил я.
— Тогда оставайтесь в моем доме. До завтра он открыт для вас.
Вообще, я был абсолютно свободен в своих действиях. Я мог уйти и забыть об этом человеке. Да и Эсфиру я бы все равно нашел. Но что-то мощное и вселенское удержало меня в этот вечер. Жажда победы овладела мной. Раз я был игрушкой в руках этого человека столько времени, я не позволю ему продолжать игру на его условиях. Пусть завтра будет то, что будет, но я уверен в своих силах не меньше, чем У Хань.
То, что я до сих пор жив, означает только одно — я сильный противник. Я сломал игру У Ханя. Он хотел уничтожить меня быстро, даже не удосужившись взглянуть на меня. Но у него ничего не вышло, и теперь он вызывает меня на поединок сам, лицом к лицу.
Значит, я как минимум равный, а завтра, если я выиграю спор, я стану победителем.
Мне показалось, что я крепко заснул. Но здоровый сон быстро кончился, и я начал бредить. Мне снилось, как мы с У Ханем ведем поединок на мечах. Я уже ранен, правая рука окровавлена. Через сетку шлема я вижу только дикий оскал врага. Меч не слушается меня и впустую рассекает воздух. У Хань упреждает каждый мой удар, и в момент разворота его меч рассекает мне шлем посередине головы и…
Я резко пробудился от утреннего света. Голова раскалывалась, сил бороться не было. Невероятным усилием воли я встал с постели, принял душ, привел себя в порядок и сел в гостиной, ожидая приглашения У Ханя.
Через несколько часов мы сидели в самом убогом ресторане Бангкока, где готовили рыбу фугу, которую доставляли сюда из Японии. Вот так банально начался наш поединок. Мы, как два самурая, с ожиданием и ненавистью смотрели друг на друга. Мы провели в ресторане более пяти часов. К концу вечера я начал ощущать легкое покалывание в ногах и онемение в руках. Мне показалось, что рулетка богов остановилась и показала на меня. У Хань заметил мое замешательство и тихо сказал по-английски:
— Ну, вот и все.
10
На следующее утро У Ханя увезли в клинику и после суток судорог и бреда он умер.
Так я выиграл странную дуэль. Не знаю, повезло мне или нет, но на всякий случай перед нашим ужином я выпил бутылку водки и хорошо поел. Конечно, водка не является противоядием от яда фугу, но защитные силы организма от пищевых отравлений она все равно повышает.
После смерти У Ханя Эсфира сама нашла меня. Когда мы встретились, нас толкнуло друг к другу с бешеной силой и мы позабыли обо всем. Когда все кончилось, я встал, закурил сигару и развалился в кресле.
Я выпустил тугой, пряный дым. В полутемной комнате сигара оплавлялась, как новогодние огни.
Всполохи на сигаре пробегали по кругу и переходили по спирали на следующий круг, на секунду выхватывая очертания богини-рабыни. Ее тело не знало большего удовольствия, чем удовольствие мужчины.
Теперь, когда мы соединились, я спросил ее:
— Как тебя нашли?
— Я не знаю, это мои братья решали все за меня.
Я долго молчал, потом спросил:
— Скольких мужчин ты обольстила.
— Не очень много, братья использовали меня редко, постоянно напоминая, что пора выходить замуж. Но при этом каждый раз говорили, что мужчина, с которым я встречалась, им не понравился и мы будем ждать другого. Я знала, что они обманывают меня, но у меня не было сил сопротивляться. Они все время говорили мне, что я не такая, как другие женщины, и люди не примут меня, отвернутся от меня. Они говорили, что я чужая в этом мире.
Она расплакалась, и мы долго молчали в темноте. Потом я обнял ее и задал вопрос, который мучил меня со времени нашей встречи: