Миллиардеры предпочитают блондинок
Шрифт:
– Спасибо, что дали мне шанс, Рик.
Как только Стиллуэл исчез в глубине здания, Ричард снова уселся.
– Бен, какая самая большая достопримечательность на Манхэттене?
– Для кого?
– Для всех.
– Таймс-сквер.
– Прекрасно. Вези меня туда.
Не слишком хитрый план, но у него всего одно утро, чтобы его осуществить. И однажды он уже сработал: в тот первый раз, когда Рик пытался следить за Самантой. Оставалось надеяться, что ее отец был хотя бы вполовину так же умен, как его единственная
Бен припарковал лимузин рядом с «Планетой Голливуд».
– Сэр, вы уверены, что хотите идти туда? Там слишком много народа.
– Именно это мне и нужно.
– Но к вам начнут приставать. Может, мне пойти с вами? А вдруг вас ограбят?
– Нет. Возвращайтесь в офис. И будьте готовы к спасательной миссии… на всякий случай.
– Да, сэр. Удачи вам.
Ричард, глубоко вздохнув, вышел из машины. Он любил одиночество.
Учитывая его известность, он был глубоко благодарен за высокие стены и надежную охрану. На Манхэттене одиночество не было особой проблемой, если только знаменитость не появлялась в месте скопления туристов.
В своем голубом костюме от Армани, бордовой сорочке и черном галстуке он был донельзя узнаваем. На что и рассчитывал.
Прошло ровно полторы минуты. Пробираясь через поток ревущих такси, уличных торговцев и миллион пешеходов, он миновал телевизионный центр «Эй-би-си», – по его мнению, лучшее место, чтобы быть увиденным. И точно, группа молодых девиц, года на два-три моложе Саманты, одетых, как чирлидеры, [7] с логотипом «Техас Тек», намалеванным на футболках, окружили его плотным кольцом.
7
Члены групп поддержки спортивных студенческих команд.
– Вы Рик Аддисон, верно? – прочирикала одна.
Он улыбнулся своей лучшей журнальной улыбкой:
– Он самый.
– Я же говорила.
– О, нельзя ли сняться с вами?!
– Разумеется.
– Что вы делаете в Нью-Йорке?
– Покупаю недвижи…
– Вы знаете Дональда Трампа?
Его улыбка чуть дрогнула, но он смело водворил ее обратно, поскольку к девицам присоединились новые туристы.
– Знаю.
– И зовете его Дональд?
– Не…
– Кому нужен Трамп? – вмешался кто-то еще. – У Аддисона денег больше.
– И он куда симпатичнее!
В течение последних десяти минут он делал наименее любимые в мире вещи: позировал для фотографий и давал автографы. Толпа становилась все больше и громогласнее, но по крайней мере никто не полез к нему в карман и не попытался наступить на ногу.
Расталкивая людей, к нему, пробился полицейский.
– Все в порядке, мистер Аддисон?
Он улыбнулся еще шире под вспышки камеры.
– Да, в полном.
– Верно.
Офицер что-то сказал в висевшую на плече рацию, и двое конных полицейских, стоявших на Бродвее, немедленно двинулись к нему. Самое время. И наконец, одна из новостных бригад выкатилась из находившейся прямо за его спиной студии.
– Рик Аддисон, – воскликнула женщина-репортер, – что привело вас на Таймс-сквер?!
Рик, старательно глядя в камеру, повторил то же, что скачал полицейскому.
– На прошлой неделе у вас украли ценную картину. Полиция уже напала на след?
– Нет. В полдень у меня встреча с Мартином, моим адвокатом. Полагаю, он придет ко мне в офис.
Репортер, чье имя он так и не вспомнил, оглядела его и расплылась в профессиональной улыбке.
– Как насчет вашей подружки Саманты Джеллико? Она все еще считается центральным объектом?
Поскольку задача была выполнена, Ричард холодно усмехнулся:
– Для меня – определенно. Об остальном узнайте у полиции.
– Услышим ли мы в этом году известие о свадьбе?
– Без комментариев, – ответил Рик.
Ну вот. Сюжет наверняка пройдет в одиннадцатичасовых новостях. Остается вернуться в офис и надеяться, что Мартин Джеллико смотрит новости также регулярно, как Саманта, а вот Вайтсрайг не делает этого, а если и делает, то ничего не заподозрит. А если кому-то покажется, что выглядит Рик на экране странновато, так ведь он – англичанин. И это многое извиняет.
– Карабины и канаты проверены, – объявил Струни, садясь на пассажирское сиденье черного прокатного джипа «чероки».
Саманта влилась в поток движения.
– Как мне все это надоело! – проворчала она. – Знай я, что буду заниматься кражами в Нью-Йорке, привезла бы свое оборудование.
– Я ошибся, или ты хвастаешься своим снаряжением?
– Брось, самый остроумный трюк с Ходжесами заключался в арахисовом масле. Это мое первое настоящее дело за пять месяцев. Так тяжело расставаться с бизнесом!
Стоуни картинно сложил руки на груди.
– Почему же расставаться? Я и сам работаю в чертовом офисе и устанавливаю чертову сигнализацию, от которой скоро с ума сойду!
– Я забросила профессию из-за невероятно длинного удачливого периода, который рано или поздно, но обязательно закончится. И еще потому, что во время последнего дела трое людей были убиты.
И потому что в то же время она встретила мужчину, который впервые в жизни искушал куда больше, чем сдобренная адреналином опасность ее прошлого.
Очевидно, Стоуни это тоже сознавал, но не желал рассуждать на эту тему, потому что, пренебрежительно фыркнув, забросил снаряжение на заднее сиденье.