Миллион черных роз
Шрифт:
— Животные — это, конечно, святое. Но вот если, допустим, у тебя дома спрятаны какие-то очень важные и опасные бумаги, и ты видишь, что начинается пожар — что бы ты стала делать?
— Ну, начать с того, что я ни в коем случае не стала бы прятать важные бумаги у себя в квартире. Я спрятала бы их в каком-нибудь совершенно другом месте, о котором никто не подумает…
— Ну, например?
— Ну, например, в театре, в будке суфлера… хотя нет, про театр тоже быстро догадаются… Ленька, ты все-таки опять влез в какую-то авантюру?
— Никуда я не влез! И вообще, это тебя не касается! Я ведь ничего не говорю по поводу твоего увлечения театром!
— Сравнил! —
— Да ни на что я не замахиваюсь! — обиженно скривился Маркиз. — Ну так все же — куда бы ты спрятала такие бумаги?
— Ну, в театр действительно нельзя, — снова задумалась Лола, — тогда, наверное, я отвезла бы эти бумаги в какую-нибудь глухую деревню…
В глухую деревню. Леня задумался. Фирма Аветисова занималась ликвидацией сомнительных предприятий. Для ликвидации сомнительных предприятий используют тихих деревенских алкоголиков. Тихих алкоголиков, скромно пропивающих свои заработки в какой-нибудь глухой деревне…
— Умница, Лола! — он поцеловал девушку в щеку. — Ты мне очень помогла! Я сейчас сам сбегаю в магазин и куплю еще пирожных!
— Только чур из Метрополя, — бросила ему вслед практичная Лола, — эклер, наполеон и миндальные трубочки. И обязательно возьми орехового печенья, ты ведь знаешь, как Пу И его обожает!
Из-за шкафа снова показался круглый любопытный глаз: услышав про ореховое печенье, Пу И не смог сохранить спокойствие.
— Какое печенье! — возмущенно откликнулся Леня от самой двери. — Он ведь только что съел целое пирожное! Ты совершенно не заботишься о здоровье собаки! У Пу И будут проблемы с печенью!
— Значит, так, Лола, — решительно начал Леня, усевшись за стол и заперев предварительно весь их с Лолой небольшой домашний зоопарк в комнате, — заявляю тебе совершенно официально и окончательно: если ты мне не поможешь в операции с Аветисовым, то не жди, что я избавлю тебя от домогательств вашей чрезмерно любвеобильной дамы — как там ее фамилия?
— Кликунец, — угрюмо сообщила Лола, мысленно она уже смирилась в тем, что Ленька втянет ее в свои делишки, хотя вовсе не была уверена, что он поможет ей в сложной ситуации с Валерией.
Нет, он, конечно, попытается, но что он может сделать? Запугать старую вешалку, пристыдить? Вряд ли это поможет.
— Ладно уж, что я должна сделать? — вздохнула Лола. — Только учти: горничной к какому-нибудь богатому козлу наниматься больше не стану! И беременную идиотку изображать не хочу!
— А кого хочешь? — как ни в чем не бывало поинтересовался Маркиз. — Даму из высшего общества?
— Тоже надоело!
— Это потому, что ты слишком много играешь в театре, — наставительно начал Маркиз, — привыкла на сцене лицедействовать… Так ведь там совсем другое дело, там если зрители не поверят, ну, меньше похлопают и пойдут себе домой. В жизни же халтурить нельзя, слишком многое зависит от твоей игры. Так что боюсь, девочка, ты там в своем театре малость дисквалифицировалась.
— Что? — тотчас завопила Лола, заведясь с полоборота, на что Леня в сущности и рассчитывал. — Это я дисквалифицировалась? А зачем же ты вообще ко мне обращаешься за помощью, если я тебя не устраиваю?
— По старой памяти, — вздохнул Леня, — и потом, у меня пока больше никого нет на примете.
— Ленька, ты хитришь! — рассмеялась Лола.
После двух съеденных пирожных настроение ее значительно улучшилось, все неприятности казались преодолимыми.
— А ты все время капризничаешь! — ответил Леня. — Знаешь, я, конечно,
Лола вспомнила, каким отвратительным был Ленька, когда два месяца назад влюбился в ту худосочную воблу, в хитрую крокодилицу, арифмометр на кривых ножках! Он просто не желал ничего слушать, ослеп и оглох! Словом, своим поведением Ленька полностью оправдывал пословицу «любовь зла…» Конечно, у Лолы тоже бывали минуты увлечений, но не до такой же степени!
— Я, конечно, виноват, но мне надоело все время искупать свою вину, — твердо сказал Маркиз, — так что или мы работаем, как раньше, или действительно мне придется искать другую партнершу.
Как уже говорилось, Лола всегда умела вовремя остановиться. Кроме того, она была привязана к Маркизу и вовсе не хотела с ним расставаться.
— Но театр я не брошу, — упрямо возразила она, уже сдаваясь.
— Пока я на этом не настаиваю, — кротко ответил Маркиз.
Лола предпочла не уточнять, что значит это «пока».
— Значит, завтра идешь в фирму Аветисова и любым возможным способом выясняешь имена и адреса алкоголиков, паспортными данными которых эта фирма пользуется для своей работы. Думаю, что их немного — два-три…
— Ну и зачем тебе их паспортные данные?
Лоле очень не хотелось тащиться в офис к какому-то Аветисову и завязывать дружеские отношения с его секретаршей.
— Затем, что живет такой тип в глухой деревне, и Аветисов по долгу службы, так сказать, периодически его навещает. Отчего бы и не спрятать важные для него документы в медвежьем углу? Разумеется, на хранение этому алкоголику он документы отдавать не станет — на таких людей рассчитывать не приходится, они уже все мозги пропили. Но просто так спрятать где-нибудь в сарае… Лола! Я знаю, что гипотеза моя хромает на обе ноги! — заявил Леня, заметив, что Лола скорчила скептическую гримасу. — Но мне больше ничего не приходит в голову, может, это я дисквалифицировался тут с этим зоопарком и домашним хозяйством? — Леня повесил голову.
— Глупости! — тут же опомнилась Лола. — Все будет хорошо, у нас все получится! Если этот вариант окажется проигрышным, ты придумаешь что-нибудь еще! Где-то же он прячет эту проклятую папку? Кстати, а ты не знаешь, что в ней может быть такое? Чем шантажируют твоего нанимателя?
— Пока нет, но обязательно узнаю, хоть он и будет против. Ты же знаешь, я не люблю работать вслепую.
Фирма Аветисова располагалась в довольно непрезентабельном здании, напомнившем Лоле среднюю школу. При ближайшем рассмотрении так оно и оказалось, над крыльцом явственно виднелся след школьной вывески. Лола потянула на себя тяжелую дверь и узрела перед собой типичный школьный вестибюль — слева лестница, справа раздевалка, отгороженная сеткой, как в зоопарке, у входа в раздевалку — место для гардеробщицы. Не обнаружив в вестибюле ни одной живой души, кроме пушистого рыжего кота, поглядевшего на Лолу равнодушно-презрительно, она поднялась по лестнице на второй этаж. Судя по тишине, стоявшей в здании, и отсутствию вывески, школа не работала — переехала или вообще ее закрыли. Очевидно, здание так и осталось на балансе у РОНО или еще какой-нибудь государственной организации, никто из бизнесменов на него не позарился, и чтобы выкачать хоть какие-то деньги, администрация решила сдавать его под разнообразные офисы, а поскольку денег на то, чтобы привести здание бывшей школы, над которым хорошо потрудилось не одно поколение физически развитых деток, в порядок, не было, то ни одна приличная фирма не решилась снять там офисное помещение.