Миллион для Коломбины
Шрифт:
– …и Наденька согласилась выйти за меня замуж. Вот, собственно, это и все, что я собирался вам сообщить. А посему, если здесь находятся те, кому моя будущая жена задолжала…
Надя почувствовала, что лицо ее горит, словно его посыпали перцем! Какой стыд!
– …то пусть они будут спокойны – все долги нами будут возвращены.
Как это ни странно, но именно последняя фраза вызвала реакцию собравшихся. Люди начали перешептываться, хотя именно в этот момент за столом и не было всех тех, кому Надя задолжала.
– Что
Надя закрыла глаза и ничего ему не ответила. Пусть думает что хочет.
– Если желаете, я его выпровожу, – предложил он веселым голосом. – Бомжиха какая-то сидит рядом с вами… Гоните их в шею!
И стоило ему это произнести, как Наташа, это полупьяное чудовище в спортивном костюме, вдруг схватилась за горло, глаза ее расширились, словно она увидела перед собой кого-то страшнее себя, потом захрипела и повалилась на соседний стул, а оттуда сползла уже на пол. Кто-то за столом закричал, люди начали вскакивать со своих мест…
– Так, спокойно, без паники… Человеку плохо стало, – с видом хозяина дома или, во всяком случае, человека, который в силах взять ситуацию под свой контроль, вскричал скупщик Липкин. – Выпила лишнего, делов-то!
– «Скорую» надо вызвать, «Скорую»!
– Господи, ужас-то какой!
– У нее было такое лицо, словно ее отравили!
– Да чем отравили-то? Мы же здесь все пили эту водку…
– А она точно водку пила, не вино?
– Она со всего стола брала рюмки с остатками водки и допивала. Вы же все это видели!
– Вам кто-нибудь говорил, что вы очень красивая?
Надя резко повернулась. Похоже, это он сам, этот красавчик-блондин, сбежал из психушки. Нашел время для комплиментов!
Она вдруг поняла, что сделала огромную ошибку, решив устроить эти пышные поминки. И с последним золотом рассталась, и Семену Михайловичу пообещала замуж за него выйти, и все это ради чего? Ради того, чтобы накормить на сорок дней толпу практически незнакомых ей людей?
– Послушайте, вы вообще соображаете, что говорите? – зашипела она на него. – Лучше бы «Скорую» вызвали.
– Да здесь полиция нужна! – воскликнула соседка Лариса Петровна, и Надя заметила, как улыбка исчезла с лица соседа.
– Ее отравили!
– А вы откуда знаете? – спросил кто-то из столпившихся вокруг бесчувственной Наташи.
– Кино смотрю много. Там всегда вот так берутся за горло, когда яд… Большого ума не надо.
Между тем Надин жених разговаривал по телефону, скорее всего общался с кем-то со станции скорой помощи.
– …на поминки… женщина перебрала, схватилась за горло и упала… без сознания. Нет, я не знаю ее имени и не знаю, сколько ей лет, приезжайте уже!
– У вас глаза
Надя посмотрела на молодого человека, который всем своим поведением выказывал полное неуважение к тому, что вообще происходило в этом доме, и покрутила пальцем у своего виска.
– Думаю, что помимо полиции и «Скорой помощи» надо бы вызвать еще и карету для оказания острой психиатрической помощи! – шепотом крикнула она, да так, что засаднило в горле.
– Послушайте. – Молодой человек зашептал ей в ухо, и теперь его тон был совершенно другим. – Вас ведь зовут Надя? Надежда Сурина? Я ничего не напутал?
– Нет, ничего… – Она попыталась отпрянуть от него, потому что не знала, чего еще, кроме неуместных комплиментов, можно ждать от этого совершенно незнакомого ей типа. – Я понимаю, вы знали мою маму и пришли помянуть ее, вероятно, вам кто-то сказал об этом, может быть, даже кто-то из больницы, где она так долго лежала… Но ваше поведение…
Между тем в гостиной стало очень тихо, да так тихо, что, возможно, кто-то из присутствующих, а их было человек пятнадцать, мог услышать их разговор.
– Наденька! – Семен Михайлович неестественно высоким голосом оборвал свою невесту, пытаясь привлечь ее внимание. – Эта женщина-то умерла!
Надя отпрянула от своего соседа, вскочила с места, только сейчас начиная осознавать, что смерть произошла в ее квартире и что теперь она будет как бы отвечать за это. Слова о том, что женщину отравили, не могли остаться незамеченными, как бы ее сосед ни пытался ее отвлечь.
Вот сейчас самое время было Семену Михайловичу продемонстрировать свое отношение к Наде, проявить заботу, взять все хлопоты на себя.
И только она подумала об этом, как увидела его уже рядом с собой. Он, крепко пахнущий одеколоном, склонился над ней и сказал четко и не тихо и не громко, но так, чтобы слышали все:
– Ни о чем не беспокойся, я сам буду разговаривать и с врачом, и с полицией… Запомни – ты ни в чем не виновата. Эта особа могла с самого утра упиться жидкими резиновыми перчатками…
– Чем-чем?
– Такой китайский латекс… Да это и не важно! Ты же видишь, все мы живы и здоровы, и только эта женщина умерла. Ты же не покупала паленую водку?
– Нет, что вы!
Она заметила, что он, воспользовавшись ситуацией, обращался к ней уже на «ты».
– Словом, оставайся на месте и ни о чем не беспокойся. Скорее всего, никого отсюда не выпустят, если действительно предположат отравление. Возьмут еду на экспертизу. Повторяю, ни о чем не переживай. Я все разговоры возьму на себя.
И вдруг он, как-то неуклюже клюнув ее в щеку, как носатый черный ворон, резко повернулся на каблуках и быстрым и решительным шагом направился к двери.