Миллион долларов, или Особенности национальной свободы

Антонов Борис Иванович

– Проездом.

– Документы? – потребовал сержант. Валя протянул права и справку счет на машину.

– Зачем, на Кирова то? – разглядывая права, спросил инспектор.

– Друг армейский там живет. – честно признался Валентин.

– Друг, это хорошо. – улыбнулся сержант. – А, армейский еще лучше. Смотри. – вернув документы, развернулся он, в сторону города, рассказывая, как проехать на Кирова.

Через пол – часа, Валя, без труда добравшись до нужного ему адреса, звонил в подъездный домофон, советской, девяти этажки, где на четвертом этаже, в двух комнатной квартире проживал, с женою

воспитывая дочь, его друг и армейский «братан» Вовка Каляев.

– Кто? – не очень дружелюбно ответил домофон, голосом друга.

– Открывай сова! Медведь пришел! – радостно, услышав Вовкин голос, прокричал в ответ Валя.

– Валька! Братан! Таня, братан приехал! – заорал в трубку домофона, Каляев так, что сидевшие на лавочке старушки, вздрогнули и с интересом посмотрели на Валентина.

– Извините. – смущенно обернулся на них Валя, и скрылся в подъезде. Не дожидаясь лифта, он со скоростью спринтера, перескакивая через две ступеньки лестничного марша, сразу, влетел на площадку четвертого этажа.

– Валька! Братан! – раскинув в стороны руки, встречал его Вовка, выскочивший из квартиры, в одних трусах и майке.

– Вовка, дружище! Привет! – обнял его Валя. – Как сам брат? – хлопая Каляева по спине, успел, спросил он, прежде чем из квартиры выглянула, Вовкина жена Таня.

– Совсем, сдурел, что ли? Ты бы еще голым, выбежал! – беззлобно, улыбаясь при этом Валентину, отчитала она мужа. – Здравствуй! – обняла она Матвеева, протиснувшись между друзьями. – Позвонил бы хоть, что ли? – сказала Таня, вместо приветствия. – Я, бы, на стол собрала заранее.

– Да я проездом, случайно. – почувствовав себя неловко, попытался оправдаться Валя.

– Молодец, что заехал брат! – снова заорал Володя. – Не надо звонить, приехал и приехал, мой дом твой дом!

– Да тихо ты, баламут! Разорался! Сейчас всех соседей на уши поставишь! – зашипела на него супруга. – Заходи Валя. Разувайся. – потянула она Матвеева, за руку в квартиру.

– Заходи, заходи! – подталкивал его в спину Вовка.

Оказавшись в квартире, Валя сразу же увидел, державшуюся за косяк дверного проема комнаты, Вовкину дочь, в полуспущенных ползунках, и с круглыми, перепуганными от ора в подъезде, глазами.

– Привет! – улыбнулся ей Матвеев.

Внимательно посмотрев на незнакомого дядю, с таким шумом, появившимся на пороге, девочка прищурила глазки, губы и подбородок, ее, мелко затряслись, и секунду подумав, что же ей делать дальше, она, громко заревела.

– Ну вот. Ребенка испугал. – извиняясь, произнес Валя, посмотрев на Таню.

– Ой, да брось ты. – улыбнувшись, махнула на него рукой, Татьяна. – Катя, у нас, надо, не надо, по любому поводу реветь готова. – подняла она дочь на руки. – Проходи, руки мой, я, сейчас быстренько ужин организую.

– Подожди. – остановил Вовка, наклонившегося, чтобы снять кроссовки, гостя. – Таня, а у нас есть? – почесал он правой рукой шею, глядя на супругу.

– Откуда? На той неделе, Вьюнов приходил, Вы все и выпили. Забыл, что ли? – удивленно посмотрела на мужа Татьяна.

– Не раздевайся. – шепнул Вовка, Валентину. – Я, мигом только штаны, надену. Кроме, ничего не надо? – не произнося вслух слово водка, натягивая джинсы, спросил Каляев, супругу.

– Хлеба и молока,

купи, остальное вроде есть. – глядя как муж, прыгая на одной ноге, пытается попасть в брючину, ответила она. – Не убейся, бога ради, горе ты мое луковое! – ласково обозвала она Вовку. – Ты бы с дочерью гулять, так собирался! Как в магазин торопишься. – улыбнулась она. Вспомнив про замолкшую на руках у матери дочь, Вовка, наклонившись, поцеловал ее.

– Доченька моя любимая. Утю тю тю! Завтра погуляем обязательно, а сейчас поздно!

– Да иди ты уже! Гуляка! – отворачивая Катю от радостного отца, сказала Таня. – Хлеб с молоком, не забудь!

– Не забуду! – уже с лестничной клетки, крикнул Володя.

– Далеко до магазина? – выйдя на улицу, спросил Валя, друга.

– Забыл, что ли? – прикуривая сигарету, удивился Вовка. – Мы с тобой, в нем, сто раз были, когда Катюху обмывали. Тут за углом. – кивнул он в сторону.

– Упомнишь тут! – засмеялся Валя. – Мы тогда столько выпили, что я, как себя зовут, чуть не забыл. – Ну да. Погуляли тогда. – улыбнулся Каляев, вспоминая события годичной давности. – Пошли, а то закроется скоро. – шагнул он с крыльца.

– Поехали. – в спину ему произнес Валя и кивнул на припаркованную «Ладу», когда удивленный Вовка обернулся.

– Да, ладно! – произнес он, переведя взгляд в указанном Валей направлении. – Твоя, что ли?

– Моя! – гордо ответил Матвеев.

– Вот это аппарат! – подходя к машине, восхитился Володя. – С люком? На дисках! Салон, черный! Магнитола! Не фига себе, точила! – комментировал он, обходя «ладу» со всех сторон. – Ну, ты брат даешь! – посмотрел он на Валю. – Такую тачку, запросто можно на хату обменять! Открывай что встал! – потребовал он, дернув за ручку двери.

– Прошу! – распахнул перед другом, водительскую дверь Валя, приглашая его посидеть за рулем.

– Неееее. – отрицательно замотал головой Вовка. – Сам рули. Я, рядышком. – обошел Вовка машину с другой стороны, и плюхнулся на пассажирское сиденье. – Вперед к победе капитализма! – провозгласил он, вытянув вперед правую руку. – Крутанем по району? – вопросительно посмотрел друг на Валю.

– Ато! – поворачивая ключ в замке зажигания, улыбнулся Матвеев. – Еще как крутанем! – втолкнул он, кассету в магнитофон, и с пробуксовкой, распугав, визгом колес, гуляющих во дворе голубей и кошек, рванул на выезд из двора.

–Ууууууууух. – заорал в открытое окно, Вовка.

Не притормаживая, «лада» вылетела на проспект, и накренившись кузовом, в резком повороте, отчаянно завизжав резиной, пулей устремилась в сторону центра.

– Аааааааа! Крууууто! – орал Каляев, наполовину высунувшись из окна, пугая прохожих. Черная «девятка», подобно метеориту, неслась по улицам Ульяновска, проскакивая перекрестки на желтый сигнал светофора. Из колонок, на полную мощность, гремела любимая песня Валентина, «Дорожная», в исполнении Гарика Сукачева. Пролетая очередной светофор почти на красный свет, Матвеев, искоса бросив взгляд на смеющегося друга, вдруг ощутил, давно не посещавшее его чувство, счастья и беззаботной радости. Точно так же, когда то, ночью, сидя в кубрике арсенала, и распивая с друзьями коньяк «Наполеон», он радовался своим друзьям, и был счастлив, что служит в Кремлевском полку.