Миллион и один день каникул. Гум-Гам
Шрифт:
Максим размахивал осколком стекла, но никто не сомневался, что он держит магический камень.
— А лестница? — спросил кто-то из ребят. — Как она здорово переворачивается!
— Обыкновенно, — ответил Максим и сунул в карман стекляшку. — Это лестница-вертушка, по ней можно легко залезть на Луну. Гум-гам всем вам подарит такую лестницу. — Максим погладил перекладины. Он был рад, что у него сохранился первый подарок Гум-гама.
А Автук — он почему-то не сердился на Максима, управлял его лестницей… Может быть, потому, что мальчик
Резкий звон вылетел из окон, и ребята зашептали:
— Звонок… Это звонок… Пора в школу…
…Они входили по очереди с отцом и матерью в пустую классную комнату, где за столом сидела учительница, и присаживались на стулья. После солнечного утра прохладная комната казалась голубой, квадрат доски черным пятном, а ряды столов — очень строгими. Но на окне зеленеют растения — совсем как трава на газонах.
— Здравствуйте, меня зовут Мария Георгиевна, — с улыбкой представлялась учительница и спрашивала своего будущего ученика или ученицу: — Как твоя фамилия? Как тебя зовут?
Мария Георгиевна неторопливо записывала ответы в толстый журнал и потом говорила:
— Мы хотим познакомиться с тобой. Умеешь ты читать?… Писать? Любишь ты рисовать? Осенью ты пойдешь в первый класс. В первый «А».
Две девочки, которых Мария Георгиевна записала первыми, засмущались, радостно кивнули в ответ. Им очень нравилась красивая, нестрогая учительница, и, когда Мария Георгиевна сказала, что они приняты в первый класс «А», девочки хором ответили:
— Спасибо!
А после девочек в класс вошел белоголовый мальчик с бабушкой, и тут учительница услышала странные слова: «Не хочу». Зайчик едва шевелил губами, но его услышали и бабушка и учительница.
Бабушка всплеснула руками, а учительница внимательно посмотрела на мальчика.
— Почему ты не хочешь учиться, Петя? — спросила учительница.
— Я люблю играть. — Зайчик оглядел класс.
Мария Георгиевна улыбнулась.
— Все ребята успевают учиться и играть.
— Я люблю играть днем и ночью, — упорствовал Зайчик. Перед его глазами была лестница, которая просто так держится в воздухе. — Я не буду учиться!..
Тут вмешалась бабушка, и Зайчик всхлипнул.
— Придите лучше завтра. Пусть мальчик успокоится, — посоветовала бабушке учительница.
Вслед за Петей Зайчиковым отказались учиться, огорчая своих родителей, Михаил и Сергей Сомовы и еще десять мальчишек и девчонок. Когда вошел Максим, Мария Георгиевна уже не удивлялась. Она лишь спросила:
— Ну, а ты почему не хочешь?
— У меня двоюродный брат засох от науки, — громко сказал Максим и взглянул на сидящего рядом отца.
Отец нахмурил брови:
— Максим, так не говорят о старших.
А мама стала извиняться:
— Вы его простите, повторяет глупые шутки. Его брат — доктор наук, добавила она.
— Я все понимаю, — сказала Мария Георгиевна. — Попрошу вас подождать в коридоре.
Мария Георгиевна отправилась к директору.
«Что-то произошло с ребятами, — думала учительница. — Как все это объяснить директору?»
Но директор, оказывается, уже проведал о случившемся, потому что и другие учителя первых классов тоже пришли к нему за советом: ребята не хотели учиться.
— Ведь это дети… — сказал директор. — Они первый раз знакомятся со школой. У них начинается большой урок, который будет длиться всю жизнь. Пригласите ко мне, пожалуйста, родителей…
И никто не знал в целом свете, что в этот момент на другом конце звездного мира, в воздушном городе, в самой большой комнате плывущего шара, стоит Гум-гам перед раскаленным Автуком. Автук светится изнутри, словно сердится на то, что Гумгам задает ему вопросы.
— Скажи, — спрашивает Гум-гам своего Автука, — почему я самый несчастный человек?
Автук сверкает серебристым огнем, жарко дышит в лицо мальчику, но Гум-гам не отступает, смотрит на безмолвную машину. Он хорошо помнит, как Автук вышвырнул его друга Максима, когда тот спросил, почему машина остановила время. Но первый раз в жизни Гум-гам ничего не боится.
— Скажи, что мне делать? Мой друг растет каждый день, он уже идет в школу, а я… я все такой же… Почему это так, Автук?
Гум-гам говорит тихо, но от каждого слова Автук накаляется все больше.
— Ты очень сильный, Автук. Ты даришь мне все, что я ни попрошу… Сделай так, чтоб я не расставался с другом!.. Погаси или зажги звезды, останови или запусти время — как ты хочешь, только выполни мою просьбу!
Что-то зазвенело внутри машины, вспыхнул яркий огонь и погас. Гум-гам тихо вскрикнул, коснулся ладонью Автука. Он был холодный и чужой, как пустой остов звездного корабля, навсегда покинутого космонавтами. Лишь в глубине машины мигали какие-то лампы.
ЭТОТ БЕСКОНЕЧНЫЙ ДЕНЬ
Прискакал во двор горнист на белом коне. Протрубил: «Всем, всем, всем!» Повернул коня — и рысью в другой двор. Там трубит сбор.
А за ним, за горнистом в алой майке, за белым конем бежит толпа ребят. Останавливаются пешеходы, тормозят машины, постовой машет водителям: «Идут дети!»
Впереди процессии — конь. Осторожно переходит улицу по пешеходным дорожкам. И ухом не поведет, когда всадник горнит в трубу.
Максим бежит за белым конем, сердце его радостно бьется. Он узнал его: это тот, самый красивый в мире конь, даже не конь, а скакун, не скакун — сама мечта. Он будто спрыгнул с облака — так неожиданно прискакал. Только всадник другой — горнист.