Миллион оттенков желтого
Шрифт:
– И где они? – Я с подозрением огляделась.
Тетя Ида ужасно любит всяческие брошки с Блошки. Если надумает прихватизировать мою бирюзу в серебре, придется с этим смириться. Не отнимать же побрякушки у матриарха.
Но оказалось, что я напрасно плохо подумала о тетушке. Она не собиралась лишать меня среднеазиатских даров, наоборот.
– Я их взяла, чтобы подобрать подходящий кулон, что-то такое было у меня в закромах, нужно поискать. – Тетушка оставила непобедимый ковер на кровати и вернулась ко мне. – Вручу потом комплектом,
– Прекрасно, – согласилась я и вернулась в светлицу.
Ирка уже крутилась там перед зеркалом, слепя глаза блестящим пестро-полосатым нарядом. Пора бы и мне подумать, как одеться на выход.
– Нам туда! – Кружкин энергичным кивком указал направление, заодно нежно огладив вспорхнувшим шарфом крутое бедро скульптурного коня.
Конь мимолетную ласку проигнорировал, а я посмотрела на Василия с интересом.
Длинный шелковый шарф с отпринтованными на нем листочками и цветочками – техника экопечати, ручная работа! – он повязал поверх растянутой вязаной кофты с заплатками и разноцветными пятнами. Не удивлюсь, если он годами вытирал об нее кисти.
– Что-то бледно вы оделись. – Художник ответно оглядел нас с Коляном и напророчил: – Потеряетесь.
– Где?
– Там! – Василий махнул рукой и первым свернул с моста на набережную.
Я, муж и подруга торопливо зашагали следом. Кружкин, наш проводник в мир искусства, на ходу бормотал:
– По набережной Фонтанки, под арку во двор, темно, не сломайте ноги, в открытый подъезд, да не в этот – тут кухня узбекской обжорки, возьмите левее, сказал же – темно, берегите ноги! Вверх, еще вверх, нам на шестой этаж, нет, не чердак, а галерея под крышей… Всем здрасьте!
Остановившись у настежь распахнутой двери, Василий пошаркал подошвами о полысевший коврик и нахлобучил на голову извлеченную из кармана матерчатую кепку с миниатюрным пропеллером на макушке. Щелкнул по нему пальцем – пропеллер бойко закружился и мажорно загудел.
– Добро пожаловать! – Дивно нарядный Василий жестом пригласил нас проходить.
– Галерея «Старый хряк». – Колян прочитал надпись на вывеске с очень реалистично нарисованным свиным рылом и покосился на меня: – Как поэтично…
– Очень… эмн… атмосферно. – Я переступила порог и пошла, озираясь, по тесному коридору со стенами, сплошь увешанными картинками.
Изображали они по большей части пугающего вида котиков с акульими пастями, но темой выставки были заявлены НЛО, поэтому разномастные инопланетяне тоже были широко представлены. Причем мне показалось, не только на полотнах! Публика в галерее собралась самая пестрая – гуманоиды со всей галактики, не иначе.
Кружкин в измазанной краской кофте, принтованном экошарфе и кепке с пропеллером оказался не самым колоритным типом. Его приятели-художники тоже выглядели так эффектно, что и Чужой впечатлился бы.
Один товарищ облачился, будто в тогу, в несвежую простыню и пурпурные резиновые сапоги с ушками, а на шею повесил жареный куриный окорочок на веревочке,
– Мы где вообще? – спросил Колян, и в его голосе я различила нотки подступающей паники.
– Спокойно, написано же было – у старого хряка. – Я подвинулась, открывая мужу вид на чучело здоровенного косматого кабана.
Не то чтобы это зрелище сильно успокаивало, но хотя бы убеждало: мы попали по адресу.
– А гардероба, я так понимаю, нет? Подержи мой плащ, пожалуйста. – Ирка как ни в чем не бывало скинула мне на руки тренч и сразу же влилась в компанию, как родная: пестрое шелковое платье от Мухи с Зулей вписалось в общий бедлам идеально.
Я проводила взглядом уплывающую в толпу подругу и вспомнила: мы договорились послушать, что говорят завсегдатаи творческих тусовок о краже Васиной «Дамы с котом и игрушками».
Я обернулась к мужу:
– Расходимся! Ты направо, я налево. На картины разрешаю не смотреть, главное, слушай разговоры. Ключевые слова: Кружкин и кража.
В прощальном взгляде мужа читал страх уж не свидеться боле, но я решительно подтолкнула его в одну сторону и направилась в другую.
Гости и участники выставки говорили о чем угодно, только не о краже шедевра Кружкина. Я улавливала обрывки салонного трепа и богемных сплетен, не запоминая их за ненадобностью.
Между тем голоса становились все более громкими, беседы – оживленными, и в вялотекущем потоке публики отчетливо наметились течения. Гольфстримом меня принесло в дальний угол, где разливали вино, и тут же рядом со мной нарисовался бородатый дядя в футболке с гербом СССР и соломенной шляпке с красным помпоном.
Такие кокетливые и непрактичные головные уборы я прежде видела только в сувенирной лавке в Бад-Вильдбаде – курортном городке в немецком Шварцвальде, поэтому машинально поздоровалась:
– Гутен таг!
– Я, я, натюрлих, дас ист фантастиш, хенде хох! – с готовностью выпалил бородач.
Я так же машинально вскинула руки, и в одну из них тут же был пристроен пластиковый стаканчик с красно-бурой жидкостью.
– Вайн! – пояснил добровольный посол Шварцвальда и с удовольствием понюхал содержимое оставшегося у него стаканчика.
Я сделала то же самое, но без восторга. Вино, я видела, разливали из картонных коробок, обычно помещающихся на нижней полке дешевого супермаркета. Но воспитание требовало проявить вежливость, и я подняла стканчик:
– Ваше здоровье!
– По-русски, значит? Брудершафта не будет? – расстроился бородач и от огорчения выпил свое вино одним глотком.
– Мы разве знакомы? – Я устремила взгляд в промежуток между шляпкой и бородой.
– Я знаю вас в лицо! – закивал мой собеседник. – Видел в метро.