Миллион в кармане
Шрифт:
– Ну, как хочешь. Будет ранена и другая.
Он хорошо собой владел и даже пытался острить. Этот человек с оружием обращается давно и если захочет выстрелить, то без усилий сделает это, понял я и, не двигая рукой, одними лишь пальцами нащупал замок «молнии» на сиденье.
Усатый шумно дышал мне в затылок. Кожа под стволом занемела, и мне очень хотелось дотянуться до пистолета рукой и сдвинуть его чуть выше или ниже.
Из дома вышла Лада с куском белой материи. Она поискала меня глазами и о чем-то спросила батюшку. Отец Агап кивнул на машину.
Замок
– Эй! – крикнул усатый из-за моей спины. – Стой на месте! Руки наверх! Не то твоему дружку зроблю дырку.
– Ты не волнуйся, – сказал я ему. – И не дави слишком на крючок…
– Мовчать! – Несильный удар стволом в затылок.
Лада остановилась метрах в трех от машины. Черт возьми, мне было жалко ее больше, чем себя. На лице девушки было столько недоумения, досады и отчаяния, что мне казалось – она вот-вот расплачется.
– Скажи тому… диакону, – приказал усатый Ладе. – Пусть станет с тобой рядом.
Ладе не было необходимости что-либо говорить. Батюшка на слабых ногах подошел к ней и, неимоверно сострадая мне, словно пуля уже летела по стволу пистолета, пробормотал:
– Кирилл Андреевич, как же так… Вот же беда какая…
– Мовчать! – оборвал его стенания усатый. Каждое его «мовчать» отзывалось болью в моем затылке. – Дивчонка! Знимай куртку!
Я интуитивно почувствовал, как напрягся его палец на спусковом крючке. Лучше бы Лада послушно отдала усатому свой пистолет, чем попыталась бы им воспользоваться. К счастью, так оно и вышло, здравого разума у Лады было больше, чем авантюризма. Понимая, что незнакомец требует от нее отнюдь не стриптиз, она сняла куртку, кинула ее под ноги, а затем медленным движением извлекла из-за спины «макаров» и, удерживая его в двух пальцах, как предмет нательного белья, вытянула руку вперед.
– Кидай за машину!
Пистолет перелетел через «Опель» и упал в куст смородины. Лада вопросительно смотрела на меня, как будто хотела убедиться, что я не осуждаю ее за то, что она скрывала от меня «макаров». Но вряд ли она могла что-либо прочесть на моем лице, окаменевшем от напряжения. Я уже наполовину расстегнул «молнию», и теперь внутрь сиденья можно было спокойно просунуть руку.
– Теперь диакон! – сказал усатый и толкнул мою голову пистолетом, словно эти слова относились ко мне. – Знимай сорочку!
Батюшка, все еще сокрушенно качая головой, расстегнул пуговицы и стащил с себя рубашку, оголив загорелое худое тело.
Я уже просунул в тайник всю ладонь, и лихорадочно мял пальцами поролон.
– Открывай ворота гаража! – приказал усатый батюшке.
Отец Агап потоптался на месте, будто надеялся, что усатый сейчас одумается, и медленно побрел к воротам своей недавней
– Надо ж, какая она дисциплинированная! – усмехнулся усатый.
– Дело не в дисциплинированности, – ответил я. – Просто она отходит подальше от опасного места.
– Что? – возмутился от моей фривольности усатый. – Какого опасного места? Ты что там бормочешь?
Не оборачиваясь, я кинул в него кольцо с болтающейся на нем предохранительной чекой.
– Поймал? – спросил я, поднимая над головой кулак, в котором сжимал гранату. – Теперь лови остальное…
Усатый не успел понять, что я всего лишь нехорошо шучу и прощаться с жизнью не намерен. Он сдавленно крикнул, словно получил удар в солнечное сплетение, и машинально прикрыл лицо руками. Ствол его пистолета теперь смотрел в потолок машины, и мне ничто не помешало с разворота врезать ему кулаком в переносицу, используя гранату как кастет. Я, конечно, здорово рисковал, граната от удара могла выпасть из ладони, и тогда мы оба взлетели бы на воздух, но зато усатый стал дисциплинированным и, не сопротивляясь, тотчас отдал мне пистолет.
Я выскочил из машины, сжимая в одной руке гранату, а в другой пистолет, и, думая только о том, как бы поставить чеку на прежнее место и разжать немеющие пальцы, нетерпеливо постучал ногой по заднему колесу:
– Вылезай! Чего притих?
Лада уже ломала кусты смородины, отыскивая свой «макаров». Батюшка, вооружившись молотком, спешил ко мне. Усатый приоткрыл дверь и с опаской посмотрел на меня.
Лада подбежала к нам, нашла под сиденьем чеку от гранаты и подошла ко мне.
– Вставляю, – сказала она, продевая «усики» в отверстие, как нитку в иголку. Затем загнула концы и похлопала меня по побелевшим пальцам: – Все, расслабляйся! Отдай мне эту штучку.
Я не без труда разжал пальцы. Лада взяла гранату, свинтила запал и рассовала детали по разным карманам куртки.
Мы обступили усатого. Я вернул ему пистолет, предварительно вытащив из него магазин с патронами. Усатый воспринял этот жест как проявление доброй воли, и с его лица сошло выражение затравленного зверя.
– Где твой хозяин? – спросил я.
– Нема у меня никакого хозяина, – ответил усатый таким тоном, словно я задел его достоинство.
– Я имею в виду твоего дружка Олега, – уточнил я.
– В гробу я видал такого дружка! Этот скот держит нас за баранов! – ответил он и со злостью добавил: – Предложил хорошо заработать, а расплатился медяками.
И он вытащил из кармана латунную копию из судакского музея и кинул ее мне.
Я поднял монетку.
– Красивая штучка. Похожа на золотую.
Усатый усмехнулся.
– Подделка! Этим золотом хлопцы поклялись набить его рот. Настоящее золото зарыто в другом месте. И копать Олег пошел со своей бабой. А нас «кинул». Мы такое не прощаем. Кровью харкать будет.