Миллионеры шоу-бизнеса
Шрифт:
Пытаюсь постичь суть основных конфликтов между продюсерами и их питомцами.
– В неадекватном восприятии питомцев своей собственной значимости, – подсказывает мне Игорь.
Стрельба настоящими пулями в Авраама Руссо, суды Кати Лель с бывшим милым другом, сломанный нос Жасмин, невозможность использования «Премьер-министром» названия и прочие «высокие отношения» созидателей с созидаемыми.
– По Руссо – без комментариев, потому что я не знаю подоплеки, – подул на что-то очень горячее Игорь. – Йося (Пригожин – продюсер Валерии. – Прим. ред.) – очень талантливый человек, и, как всякий талантливый человек, неоднозначен. Я не хочу сказать, что он плохой или хороший, он – один из самых талантливых менеджеров в российском шоу-бизнесе. Что там было с Руссо, я не знаю.
Похоже, что Игорь поддерживает продюсеров и считает, что именно «звездная болезнь» – причина революции на определенном этапе развития артиста.
– Часто причина в деньгах, – подсказывает Игорь.
Кто жадничает? Артист или продюсер?
А может быть, артист, сначала молодой и неизвестный, ради славы соглашается на любые договорные условия, а потом оказывается, что все не так, как ему расписывали, а трудней и дороже. В этом случае необходим пересмотр условий, но этого не происходит. Продюсер хочет продолжать зарабатывать больше, а отдавать артисту всего по сто долларов с концерта.
– Если продюсер будет белым и пушистым, – блеснул акульим клыком Краев, – то он никогда не сделает проект. Продюсеры часто достаточно жесткие люди. Юрий Айзеншпис очень непростой был человек. Я скажу больше. В каких-то ситуациях он был редким сукиным сыном. В отношении партнеров. Своих артистов он, как правило, любил, и с ним они были, как за каменной стеной. Но, к сожалению, часто артисты, при том что у них тяжелая реальная жизнь, начинают на каком-то этапе неадекватно воспринимать окружающую действительность и свою роль в ней. Тогда возникает ситуация, как с Лель или с бывшими «Премьерами». Эту ситуацию я знаю лучше и выступлю на стороне Евгения Фридлянда. Ребята реально стали звездами только благодаря упорству, деньгам и многолетним усилиям Фридлянда. У них периодами были на редкость дрянные отношения, я не знаю, почему Фридлянд терпел всё и еще тогда не расстался с ними. Когда же все образовалось, они наконец стали звездами, парни вдруг решили, что теперь смогут все сами. А ведь их единственное достоинство заключалось в том, что они умели петь. Всего остального у них не было: ни особого таланта, ни самодисциплины, ничего. А сносно петь, между нами говоря, могут в любом кабаке.
И просто певцов – в любом населенном пункте сотни и тысячи. Образно говоря, сейчас поют все, у кого есть рот. Одним словом, я очень рад, что в тяжбе с бывшими «Премьерами» победил Фридлянд.
Ах, так? Тогда акуле – акулья участь. Вот вам адрес его любимой игрушки, где висит номер его мобильного телефона: http.//www.tophit.ru. И если после этого его не замучают телефонными звонками будущие звезды, то тогда я не гожусь больше в Вожди артистического пролетариата и пойду устроюсь на фабрику пришивать пуговицы.
Глава четырнадцатая
Юрий Цейтлин, президент группы компаний «СD Land»
О том, кто был пиратом, а теперь с ними воюет, о взятках, о смежных и авторских правах, а также о том, как заработать миллионы на музыке для мобильных телефонов
Юрий Цейтлин замыкает блестящую вереницу миллионеров шоу-бизнеса этой книги, не только потому, что в шоу-бизнесе самое почетное место – это выступать в конце концерта. А еще и потому, что его я по времени проинтервьюировала последним из всех героев книги. Тогда, когдаВозвращаюсь к Юрию... нужно отметить еще и то, что, хотя и квоту на миллионеров из рекорд-бизнеса в этой книге я уже перебрала, он оказался таким обаятельным и так шустро выдавал секреты, что пришлось перевыполнить план по договору с издательством на количество авторских листов. Вот уж они удивятся, ведь писатели обычно стараются не перерабатывать и не писать больше необходимого по договору количества страниц, не говоря уже о тех, кто не знает, как и дотянуть до нормы, наливая «ведра воды», разливаясь мыслью по древу. Так что именно Цейтлину издательство может выставлять счет на перерасход бумаги и типографской краски.
Не подозревая еще о том, какая он кладезь для журналиста, я, лениво попивая гранатовый сок в его любимом ресторане «Лалуна», принадлежащем его семье, задала дежурный вопрос о том, как он познакомился с шоу-бизнесом.
– Первое знакомство с шоу-бизнесом у меня произошло в детстве, когда я пел в школьном хоре песню «Неразлучные друзья есть на белом свете»...
В этом месте я чуть не упала с дивана, потому что абсолютно незакомплексованный Цейтлин запел эту дурацкую детскую песню и на нас уставилось полресторана. Остальная половина была обслуживающим персоналом, видимо, уже привыкшим к оригинальности персонажа. Придя в себя от изумления, я замахала Цейтлину руками, показывая, что песню я знаю и очень люблю, но допевать ее не стоит.
– Я очень люблю петь, не то чтобы учился этому, но у меня есть определенные таланты. Я думаю, что можно это назвать шоу-бизнесом, потому что в зале сидели дети и хлопали, и мне это нравилось. Я даже не мог предположить, что через лет пятнадцать—двадцать я буду работать в шоу-бизнесе.
Странно, что же он делает по ту сторону баррикад?
– Вообще я всегда был массовиком-затейником, любил вести свадьбы и даже собственную свадьбу вел я сам, всегда был гвоздем программы. По мне не скажешь? В школе я учился плохо, был таким разгильдяем, зато активно занимался общественной деятельностью, был секретарем комсомольской организации школы, выпускал стенгазету и так далее. Особенно тяжело мне давались точные науки. Учитель физики постоянно хотел меня выгнать, а наш классный руководитель, учитель по литературе Галина Алексеевна, на всех педсоветах голосовала двумя руками за то, чтобы меня оставили. Так я и перешел с двойкой по физике из восьмого класса в девятый, потому что говорили, что школа не может существовать «без Цейтлина».
Проблема с массовиками-затейниками заключается в том, что они настолько увлекающиеся натуры, что забывают о поставленном вопросе. Для тех, кто с бронепоезда, повторяю: почему тогда не перед камерой, а в тени?
– Я пока не на сцене, но уж точно не в тени. А потом, обстоятельства складывались так, что сначала я стал продюсером, и только затем начал думать о сольной карьере. Вообще, попадание в шоу-бизнес связано с определенной долей мистики. В 90-м году я окончил школу. И стал вопрос моего поступления в институт либо похода в армию. Так как для моего еврейского папы поход его сына в армию был бы убийством, поэтому, чтобы не попасть в стройбат, я попал в Московский автодорожный институт, что само по себе является стройбатом, потому что на пятом курсе я поехал, конечно, уже не на два года, а всего на месяц на сборы, и там верно нес службу в автодорожных войсках. То есть получилось как раз так, как не должно было получиться. Но это был лишь месяц, и папа был готов это пережить. А вообще, если быть честным, в Московский дорожный институт я поступил не без помощи...
– За взятку? – не удивилась я.
– Конечно, – удивился вопросу Юра. – И папе это обошлось в дубленку. Кстати, я не думаю, что сейчас это намного дороже, хотя все зависит от института.
– И от дубленки, – вспомнила я цены на шкурки по имени Фенди.
– Ты очень похожа на мою двоюродную сестру, – неожиданно сошел с рельсов интервью Юра, – Олю Цейтлину. Не путай с известной Ульяной Цейтлиной, о которой все меня спрашивают. Это не моя родственница, я ее никогда не видел...
– Вернемся к шоу-бизнесу, – взмолилась я.