Миллстоун и старые загадки новых территорий
Шрифт:
— Так в чём дело?
— Ну, — неуверенно сказал он и оглядел стоявших рядом Дугласа и Шейлу.
— Это мои помощники. Им вы можете доверять так же, как и мне.
— Но всё строго между нами.
— Разумеется.
— В общем, пустынники дальше по дороге действуют достаточно смело. Мы не можем найти их днём, а ночью они регулярно обстреливают наши патрули. Убитых пока нет, но военные не могут ничего найти и тревожатся. У них есть только следы и шум.
— Вот с этого момента поподробнее, только, —
— Слушаю.
— Раз уж мы верим друг другу, то вы пропустите мою хозяйку в Айден? Мы простаиваем, и она уже начинает нервничать. А когда она нервничает, то и у всех остальных нервы под угрозой.
— Ладно, — немного подумав, согласился детектив.
— Спасибо.
— Так вы посмотрите?
— Да. Поезжайте вперёд и ждите меня в том месте, где находятся следы. Я вас догоню, только договорюсь с коллегами.
— Хорошо.
Без лишних слов детектив удалился к своей машине — светло-зелёному внедорожнику с высокой посадкой, а Миллстоун принялся раздавать указания.
— Дуглас — ты поедешь до Айдена. С тобой едет Диана. Она остаётся там. Ты завершаешь дела и возвращаешься. Мы начинаем здесь.
— А что мне делать в Айдене? — спросила Диана.
— Ты осматриваешься. Город знаешь, погляди, что там к чему теперь. Кого видно, кого не видно. Особенно меня интересуют старики и хепперы. Узнай, если сможешь, как они там между собой пересеклись и вообще, чем теперь живут.
— Хорошо.
— Вроде всё. Дайана, ты ведь там разберёшься со всем остальным?
— Конечно, — кивнула хозяйка.
— Тогда едем.
Миллстоун сел в свой пикап и поехал вперёд. Дорога за заграждением, оставленным федерацией, ничем не отличалась от других таких же, простиравшихся на этих территориях и на других тоже. В пустыне дул ветер, поднимавший вверх облака песка и пыли, гонявший большие шары перекати-поле и мусора, откуда-то здесь взявшегося. Тем не менее, через пару километров Миллстоун увидел на обочине внедорожник Филлза.
Сам детектив стоял и курил, опершись на пассажирскую дверь. Он смотрел вперёд, как будто ждал, что эти дали сами раскроют ему свои секреты, не требуя от него каких-либо действий вообще. Однако дали оставались беспристрастными и сухими, хорошо ещё, хоть не холодными.
Миллстоун махнул на прощание Дугласу и, подойдя к Филлзу, закурил.
— Там, где песок рыхлый и глубокий, это выглядит как две борозды, между которыми где-то два метра. А где твёрже, там видны рубцы. Их-то никто и не может объяснить.
— Рубцы? Что за рубцы?
— Пойдёмте. Хоть я и не уверен, что мы их найдём. Вчера ночью было тихо, а ветер тут за пару часов всё заметает. В Андерсоне у меня был фотограф, но здесь я работаю один, так что снимок хоть и хотел бы вам показать, но не могу.
— Борозды в этом плане
— Да.
Они спустились с насыпи и двинулись вперёд. Здесь был тот самый твёрдый грунт, на котором остаются лишь рубцы, которые потом заметает ветер. Так что Джон, внимательно смотревший себе под ноги, ничего не видел.
— Вы говорили о шуме, — напомнил Джон о втором признаке.
— Ах, да, — опомнился Филлз, уже задумавшийся над чем-то, — шум. Бойцы говорили, что слышали странный гул вдалеке. Они пытались просветить фонариком темноту, но ничего не увидели.
— Так, стоп, — сказал Джон, — шум и обстрел были не одновременно?
— Нет. Всегда сначала шум, а потом, в тот же вечер кого-нибудь обстреливали.
— Где именно? Прямо на этой дороге?
— И на ней тоже, — сказал Филлз, — недавно тут шёл конвой. Они не успевали пройти до ночи, и им пришлось двигаться по темноте. Они были на броневиках, и поэтому никто не пострадал, они даже ввязались в погоню, но никого, как вы понимаете, не догнали. Вот, хорошо видно.
— О, — поднял брови Джон, — про то, что не догнали, могли бы не говорить.
Он закурил ещё одну сигарету и присел на корточки над одним из рубцов. Его спасло то, что рядом лежал большой камень, который не допускал к нему ветер. Джон занёс над отметиной ладонь, как будто слушая рассказ земли о том, что так её рассекло. След действительно выглядел как рана. Примерно в полуметре был ещё один такой же, а дальше ветер успел всё загладить.
— Вы знаете, что могло его оставить?
— О, — протянул Джон, вставая и отряхивая ладони, — я очень хотел бы, чтобы это была случайность. И я был бы рад, если бы у нас оставался только шум. Его можно приписать чему угодно, но это.
— Так что это? — с нетерпением спросил Филлз.
— Боюсь, одна из древних машин, — уклонился Миллстоун, — что за поселение там, впереди?
— Серт. Слышал, его планируют назвать Сертенсон, но ещё не начали оформляться.
— Там не было нападений?
— Нет.
— И на местных и на патрули?
— Нет, всё тихо.
— Странно, да? Здесь непостоянное движение, по ночам вообще тихо, но тут федералов кто-то поджидает. А там — пожалуйста, грабь, вот тебе нажива и всё с ней, а нет — тишина гробовая.
— Местные же жили как-то при пустынниках.
— Вот это я бы с радостью прояснил. А кстати, почему вы считаете, что эти странные нападения — дело рук пустынников?
— Ну, в этих краях только они настроены настолько враждебно.
— Но они, если я правильно понимаю, стопроцентные дикари, и вообще не используют никакой транспорт. Даром, что вооружены.
— Ну, — протянул Филлз, — этого я вам не скажу. Я, признаться, их никогда не видел по-настоящему. Знаю о них только со слов других.