Мило и волшебная будка
Шрифт:
— Именно поэтому, — вступил Азбукиан, — мы не могли открыть вам некую страшную тайну прежде вашего возвращения.
— Да, я помню. Но теперь мы вернулись!
— Вы не могли вернуться — это было невозможно, — проговорил Азбукиан, глядя на Матемагика.
— Абсолютно невозможно, — подтвердил Матемагик, глядя на Азбукиана.
— Вы хотите сказать… — пролепетал Ляпсус, вдруг совсем ослабев.
— Вот именно, — согласно кивнули они головами. — Но скажи мы об этом тогда, вы бы никуда и не пошли. Однако многое становится возможным, если не
За всю остальную дорогу Мило не произнес ни звука.
Наконец они достигли обширной равнины на полпути между Словаренцией и Числовенцией, чуть правее Долины Созвучий, чуть левее Смотровой Площадки. Длинная вереница карет и всадников остановилась. И праздник начался.
Как муравьи, засуетились рабочие, повсюду возникли ярмарочные пестрые палатки и шатры. В мгновение ока явились ристалища и трибуны, цирковые балаганы, закусочные, игровые площадки, аттракционы, флаги, транспаранты и всеобщая неразбериха.
Взвивались праздничные шутихи и фейерверки — это Матемагик запускал в небо цифры, которые умножались и делились с поразительными результатами, Гамма расцвечивал их во все цвета, а Дериухо И. Горло, доктор Какофонии, просто обезумевший от радости, сопровождал раскатами великолепного грохота. Госпожа Звукозапись обеспечила празднество музыкой, смехом и даже мгновениями тишины.
Алле Оп установил огромный телескоп, в который все желающие могли увидеть обратную сторону Луны. А Ляпсус расхаживал в толпе, принимая поздравления и повествуя о своих подвигах, преувеличивая их с каждым новым повествованием.
Вечерами, едва стемнеет, начинались королевские пиршества. Столы ломились от невообразимой снеди. Король Азбукиан потчевал гостей превосходными словесами на всякий вкус, а любителям острых ощущений подавались слова из неведомых и диковинных языков. Матемагик угощал пирожками с начинкой из бесконечных корней: сколько ни извлекай — еще больше останется. К ним Мило, честно сказать, побоялся притронуться.
И конечно, после каждого застолья начинались речи, звучали песни и героические сказания во славу принцесс и трех доблестных витязей-избавителей. Короли Азбукиан и Матемагик клялись, что ежегодно в это самое время будут выводить свои рати к Горам Невежества до тех пор, пока не останется там ни единого исчадья Тьмы. И все были согласны в одном: никогда еще ни по какому поводу не случалось в Разуме празднества прекрасней этого.
Однако, как говорится, хорошенького — понемножку. На исходе третьего дня палатки и шатры свернули и упаковали, — все было готово в дорогу.
— Делу — время, потехе — час, — сказала Мудрость. — А дел осталось очень много.
Едва она это произнесла, как Мило вдруг вспомнил свой дом, и ему очень захотелось вернуться туда. Однако так же сильно ему не хотелось уезжать отсюда.
— Пришло время проститься, — сказала Поэзия, погладив его по щеке.
—
Он медленно оглядел своих новых друзей, стараясь запечатлеть в памяти каждого и навсегда. Но дольше всего он всматривался в Тактика и Ляпсуса, с которыми разделил все приключения, опасности, ошибки и, главное, победы. Никогда у него не было таких верных товарищей.
— А почему бы вам не отправиться вместе со мной? — спросил он, хотя заранее знал ответ.
— Боюсь, старина, что не смогу, — отвечал Ляпсус. — Мне предстоит совершить, с позволения сказать, турне с лекциями, и займет оно не один год.
— А кто будет беречь тут время, ежели не я? — грустно тявкнул Тактик.
Мило обнял жучилу, а тот по своему обыкновению грубо ляпнул:
— Что это, извольте заметить, за телячьи нежности! — Но увлажнившиеся глаза его говорили совсем иное.
Потом Мило обвил руками шею часового пса и крепко-крепко прижался к нему.
— Спасибо вам за все, чему вы меня научили, — сказал он, и слеза скатилась по его щеке.
— Спасибо тебе за все, чему научил нас ты, — отвечали короли и хлопнули в ладоши.
Откуда ни возьмись выкатился автомобильчик, чистенький и сверкающий, совсем как новый. Мило сел за руль, окинул последним взглядом всех, махавших ему на прощанье, и тронулся с места.
— До свидания! До свидания! — кричал он. — Мы еще встретимся! Я вернусь!
— До свидания! — кричал Азбукиан. — Помни, как дорого каждое слово!
— Помни, как дорого всякое число, — поспешил добавить Матемагик.
— Надеюсь, вы не утверждаете, что число важнее слова? — долетело до Мило восклицание Азбукиана и ответ Матемагика:
— То есть как? Вы считаете… — Но больше ничего уже не было слышно.
«Эх, — подумал Мило, — неужели они начнут все сначала?»
А спустя еще мгновение все скрылось за поворотом, дорога нырнула под горку и устремилась туда, откуда все началось.
Глава 20
До свидания — здравствуй
Леса и луга пролетали мимо, и ветер наигрывал что-то на ветровом стекле, но Мило уже было не до них — он вдруг сообразил, что провел в дороге, пожалуй, не одну педелю.
«Только бы дома не очень волновались, — думал он, газуя изо всех сил. — Я еще никогда не уезжал так далеко и надолго».
Солнце, клонясь к закачу, из жарко-желтого стало тепло-оранжевым. Будто оно притомилось так же, как он. Плавный изгиб дороги, за ним другой — что-то очень знакомое! — и вот уже вдали показалась одинокая придорожная и такая долгожданная фиолетовая будка — та самая, для сбора дорожной пошлины. Конец приключениям. Мило бросил монетку в прорезь ящика и поехал дальше. А дальше — он сам не понял, как это получилось, — но только очутился он прямо посреди своей собственной комнаты.