Милость крестной феи
Шрифт:
А сумерки и туманы следили за Эли еще внимательнее.
Часть 2
Эли и фея (1)
С самого начала у Старой Хозяйки, Маргареты и Одерика вышел спор — как уберечь маленькую Эли от злой воли феи.
— Нужно держать ее взаперти, — говорила Старая Хозяйка. — Пусть не выходит со двора, ни к чему ей глупые детские забавы и праздное шатание по округе. Наймем старуху-учительницу — самую строгую изо всех! — она научит Эли читать и писать. А затем, едва девчонке сравняется пятнадцать лет, выдадим замуж за надежного человека постарше — чтоб и он за ней приглядывал. Обручить их следует пораньше, хоть бы и в первый год ее жизни! Будет
— Ох, матушка, не слишком ли вы жестоки? — взмолилась Маргарета. — Это все ненамного лучше того будущего, которое сулила ей фея! Бедное дитя будет жить как в тюрьме! Быть может, поубавить строгость? Она будет расти под постоянным присмотром старших, я согласна, но почему бы ей не выходить из дому со мной или же с вами? И без подруг ей будет скучно. Пусть у нас погостят соседи — велика ли в том беда? Мы всегда увидим, благонравны ли те девочки, с которыми водится Эли, и подскажем ей, с кем дружить, чтоб никто не внушил ей дурных намерений… Что скажешь, Одерик?
Одерик все это время возился с Эли и делал ей козу, так что можно было подумать, будто он не расслышал ни единого слова. Заговорил он не сразу.
— Запереть Эли на семь замков, выпускать из дому только под присмотром матери и бабки — а то и обеих сразу!.. — задумчиво произнес он. — Разрешать ей говорить с теми девочками, которые покажутся нам послушными и благонадежными! Обручить пораньше с каким-нибудь стариком, чтоб она знала — в пятнадцать лет ей придется выйти за него замуж! Да еще и карга-учительница — как будто всего прочего мало!.. Как по мне — нет вернее средства, чтобы девочка решила: отсюда нужно бежать со всех ног, едва только представится возможность. И уж тут-то беды не избежать — с проклятием или же без него. В противном случае она вырастет настолько тихой и робкой, что будет бояться каждого шороха и подчинится любому приказанию — стоит только кому-то прикрикнуть и принять важный вид. А ведь ей, возможно, придется когда-нибудь ослушаться лесную фею! Эли должна вырасти настолько храброй и упрямой, чтобы не испугаться проклятия и побороться за свою судьбу…
— Да кто же посмеет ослушаться фею? — вскричала Старая Хозяйка, всплеснув руками.
— А кто сумеет спрятаться от ее проклятия? — ответил вопросом на вопрос Одерик, и его почтенная теща не нашлась, что ответить на это.
— Вот что я скажу, — он говорил твердо и уверенно, не отводя взгляда от крошечной дочери, лежавшей у него на руках. — Эли никуда не сбежит из лесного края, если полюбит его от души и почувствует себя счастливой и свободной, как нигде более. От добра добра не ищут. Да и каков смысл был в том, чтобы уберечь ее от сиротской горькой доли, если взамен мы награждаем ее судьбой бесправной узницы, запертой в четырех стенах? Пусть у нее будет все, что она пожелает. Пусть даже тень той, второй судьбы никогда не коснется ее. Чем больше у нее будет друзей и подруг — тем труднее ей будет расстаться с родными местами. Кто знает — быть может, она так крепко влюбится в кого-то из здешних парней, что ни одно проклятие не сможет с этим ничего поделать!.. А если уж беды не удастся миновать — у Эли хватит сил и мужества, чтобы узнать правду.
— Счастливые люди слабее несчастных! — проворчала Старая Хозяйка. — Беды и невзгоды закаляют человека!
— Или же пугают его так, что он глаза боится от земли поднять, — непреклонно ответил на это Одерик. — Разве вы, матушка, не приказываете слугам пропалывать
— Людей сравнивать с капустой — смех, да и только! — воскликнула Старая Хозяйка, но спорить с зятем далее не решилась.
Что до Маргареты, то в глубине души она была согласна с мужем: страшные картины будущего Эли, обрисованные феей, навсегда отпечатались в ее памяти. Стоило девочке заплакать — и Маргарета тут же представляла, как плакала бы она от того, что ее мучают чужие злые люди, как она ищет помощи и утешения — но не находит. Конечно же, ей хотелось, чтобы Эли никогда не знала бед и огорчений, да и строгость Старой Хозяйки ей в детские годы довелось узнать как нельзя лучше: матушка была временами добра, по большей части справедлива, но жить с ней в одном дому было решительно невыносимо.
Так и вышло, что воспитывали Эли согласно воле ее отца, а отцом Одерик был предобрейшим.
Эли и фея (2)
…Какой же была эта девочка, едва не получившая в дар особую судьбу?
Фея не ошиблась — они никогда не ошибаются! — Эли росла доброй и красивой. В лесном крае, где одну усадьбу не увидать из окна второй, а в городках даже главные площади не замощены камнем, она вполне могла считаться самой милой девочкой в округе. В городе побольше — из тех, где есть настоящие гостиницы и ярмарки проходят три раза в год, — ее, пожалуй, сочли бы хорошенькой и оглянулись бы вслед. А вот в столице — признаемся честно — ей пришлось бы довольствоваться званием самой миловидной девочки квартала, не более того.
На рубеже двенадцати-тринадцати лет, когда Эли особенно заметно вытянулась за лето, стало очевидно, что в ее свежем лице недостает той яркости и выразительности черт, которые при самом мимолетном знакомстве запоминаются людям на всю жизнь. В столице тогда бытовало мнение, что истинных красавиц можно сравнить либо со льдом, либо с пламенем — по крайней мере, так говорилось в самых известных стихах и песнях того времени. Прелесть Эли в таком случае могла быть определена, как что-то родственное безыскусному полевому цветку. Разумеется, в мире полно прекрасных ромашек и они радуют непритязательный глаз — но куда им до жгучих языков огня или вечного сияния снегов!..
Как и Маргарета, Эли обещала в скором стать невысокой стройной девушкой со светлыми, чуть рыжеватыми волосами — густыми и блестящими, но, увы, ничуть не похожими на золото или медь. Лицо ее очертаниями напоминало сердечко, нос был чуть коротковат и курнос, голубые глаза — с добрым лукавым прищуром, выдающим простоту нрава и склонность к шутливым проказам. Таких девочек обычно наряжают в пышные платьица с узором из мелких цветов — они словно созданы друг для друга, — и угощают сладостями без меры.
Но тут-то и сказались странности, в которых, была повинна то ли злопамятная фея, то ли необычное воспитание Одерика, разрешавшего Эли вести себя так, как ей вздумается.
Начнем с того, что с самого раннего детства Эли любила животных и птиц, и они платили ей взаимностью. Под каким бы деревом во дворе ее не усадили родители — спустя несколько минут на ветвях рассаживались большие и малые птицы, рядом на земле укладывались дремать тощие дворовые коты, а бродячие собаки просовывали свои носы в щели забора и радостно взвизгивали, приглашая девочку с ними поиграть. Сколько ни прогоняли Маргарета и Старая Хозяйка эту шумную компанию, верещавшую и чирикавшую на все лады — но стоило им только отвернуться, как звери и птицы возвращались, словно кто-то отдал им приказ не отходить от девочки ни на шаг.