Милые развлечения

Камерон Стелла

Только по части забыть ничего сегодня не получалось.

Но, в конце концов, у него хотя бы было время, чтобы прийти в себя. Что за наваждение обуяло его, заставив нести всю эту чушь о вечной любви, понимании и всепрощении? Да и кому – Делайт?

Она думает, что он все еще пытается заставить ее выступить в суде по делу Попса на его стороне. Как будто есть хоть малейший шанс, что старый ублюдок откажется от вендетты, будь его душа хоть в Чистилище, речь о возможности доставить удовольствие собственной внучке тут уже и

не идет.

Тобиас снова почувствовал ласкающее поглаживание ноги Перис у себя между ног. Как просто было взять ее. Просто и незачем. Незачем, если она не доверяет ему. А она ему не доверяет.

Позади него открылась дверь душевой кабинки.

Он прислонился к стене, на которой был укреплен душ, и замер.

Дверь закрылась.

Ее пальцы тронули его спину в самом низу.

Тобиас стиснул зубы.

Легким движением Перис провела руками снизу вверх по его спине. И, гладя его, с каждым движением все теснее прижималась, обвивая его ноги своими, прижимаясь бедрами к его бедрам, вжимаясь животом в его ягодицы, касаясь его спины острыми грудями.

Он затрепетал.

Она обвилась вокруг него; закрыв глаза, он живо, как в зеркале, представил их обоих. Этот образ едва не отправил его на колени.

– Вот чего я хочу, – сказала она, обнимая его. – Я хочу тебя, Тобиас, – ее сильные пальцы художника двигали кожу его пениса.

Тобиас резко повернулся к Перис.

– Ты и сама не знаешь, чего хочешь.

Она открыла рот. Вода заливала ее лицо. Он наклонил голову и поцеловал ее. Взяв губами ее нижнюю губу, он тихонько покусывал нежную кожу. Она всхлипнула.

– Не знаешь, правда? – Он смотрел ей в глаза.

– Нет.

Буря, шумевшая в его голове, в сердце, в паху оглушала его, одуряла. Он накрыл ладонями ее груди, потянул их, его неистово восставшая плоть сбила его дыхание.

– Тобиас?

– Я хочу все в тебе, – сказал он, слушая, как отдается его голос. Его бедро, проникая все выше между ее ног, поднимало ее над полом. Перис вцепилась в него, ее лицо исказилось.

Наслаждение.

Одного лишь наслаждения было уже недостаточно.

Захваченная собственным порывом, она раскачивалась, каждым движением побуждая его присоединиться к ней и обрести успокоение. Круговыми движениями он ласкал ее груди, захватывая соски в кольца из больших и указательных пальцев.

Ее стон прозвучал как мольба.

Побуждаемый ее и своим желанием, он наклонился и тронул губами сосок.

Не в силах остановиться, она, продолжая раскачиваться на его бедре, потянула его за волосы.

– Ты не доверяешь мне, – с немалым усилием он выпростал ее пальцы из своих волос и, опустив ногу, легко отодвинул Перис от себя.

Перис открыла глаза.

Медленно, понимая, что совершает выбор между стремлением сохранить то, чего он так страстно желал, и риском потерять все ради нескольких мгновений божественного экстаза,

полностью отдавая себе отчет в том, что делает, Тобиас выключил воду и открыл дверь душа.

Лицо Перис порозовело.

– Не стесняйся, – сказал ей Тобиас. – Не надо.

– Мне очень стыдно.

– Из-за того, что ты – чувственная, сексуальная женщина? Не стоит. Уверен, дорогая, мы снова этим займемся, и в следующий раз ничто не помешает мне попасть внутрь тебя.

Она нахмурилась, но взяла полотенце, которое он ей протянул.

– Не понимаю.

– Надеюсь, со временем поймешь. Сегодня мы начали. А закончим, когда ты будешь готова произнести то, что я хочу услышать.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

– Господи Иисусе, – сказал Найджел. – Фотоаппараты, Тоби. Чертовы фотоаппараты.

– Как они нас нашли? – Гомонящие мужчины и женщины – двое из них держали фотоаппараты – неуклюже передвигались по неровной земле.

– Это пресса, – сказал один из инженеров «Квинна».

Тобиас осмотрел заграждения из колючей проволоки, длинными рядами протянутые ночью по его земле, и быстро принял решение.

– Идемте со мной. Все. Не пускайте их. И не отвечайте ни на какие вопросы.

– Никаких комментариев? – спросил, задыхаясь, Найджел. – А ты не боишься, что им все же удастся что-нибудь из нас выудить?

– Я сам этим займусь, – Тобиас улыбнулся маленькой рыжеволосой женщине, спешившей к ним. Она бежала по вспаханной почве, ее рыжая грива развевалась.

– Прекрасная форма, – сказал он любезно.

– Мелани Эвергрин, – представилась женщина, ничуть не запыхавшись. – «Голос Сиэтла». Да вы же знаете.

Он не знал.

– Рад видеть вас, мисс Эвергрин.

– Называйте меня Мелани. Нам бы хотелось услышать что-нибудь лично от вас по поводу этой ситуации. Скажите, Тобиас, каково это – воевать со стариком, который был лучшим другом вашего деда?

– Называйте меня мистер Квинн.

Взгляд ее ореховых глаз стал жестким:

– Гнев бушует в долине Скагит, – сказала она в микрофон, который Тобиас до этого времени не замечал. – Возьмите крупный план, – сказала она подошедшей женщине с фотоаппаратом. – А потом снимите колючую проволоку и замок.

– …твою мать, – громко сказал Найджел. Эвергрин наградила его ободряющей улыбкой.

– А вы брат. Белая ворона, да?

Найджел ухмыльнулся в ответ:

– Детка, ты и не представляешь, какая белая.

Подошли еще три журналиста и второй фотограф. «Детка» Эвергрин протискивалась в толпе поближе к Тобиасу:

– Как я вам уже говорила, «Голос» интересует ваше личное мнение…

– Не война ли это, мистер Квинн? – громко спросил один из только что подошедших журналистов и указал на колючую проволоку. – Разворачиваете линию фронта? Нагоняете страху на грозного старика? Будет ли прикрытие с воздуха?