Милые роботы (сборник)
Шрифт:
— Смотрю.
— Куда смотришь?
— Смотрел на тебя. Теперь смотрю на звезды.
— А куда смотреть интереснее?
Васенков улыбнулся, прижал ладонью подошвы. Ногам стало совсем тепло. Аня повернула лицо.
— Я тоже буду смотреть. Это что за звезда?
— Альдебаран, в созвездии Тельца.
— А это?
— Я не пойму, куда ты показываешь.
— Ну, вот… вот!
— Это — Андромеда.
— А, это та, туманность?
— Созвездие. Туманность не разглядишь.
— Далеко до нее?
— Порядочно.
— Ух ты! Васенков, а как ты это все знаешь? Ты же не астроном, а физик.
— Ну, интересуюсь, всем понемножку. Читаю популярную литературу.
— Популярную и я читаю. Вот, скажем, где эти самые… ну, Сейшельские острова?
— В Индийском океане.
— Вот — знаешь! Я про них читала недавно. А где они есть, не запомнила. А ты все помнишь. Наверное, потому, что ты способный, а я простая, посредственная… зато я тебя люблю больше, чем ты меня. Гораздо больше.
— Почему ты так думаешь?
— Потому, что сильнее любить уже нельзя… А где Венера?
— Венеры сейчас не видно.
— А она все летит.
— Кто летит?
— Автоматическая станция.
— Летит. Скоро садиться будет.
— А телекамера на ней есть?
— Вот не знаю.
— Как же ты этого не знаешь? А хорошо, если бы была.
— Там тоже смотреть нечего.
— Почему нечего?
— Условия для органической жизни не подходящие. Температура и все прочее. Кислорода нет. Хотя толком еще никто ничего не знает.
— Вот видишь, не знают! А вдруг… представляешь, сидим мы, смотрим, что станция передает, и на экране такая симпатичная… неорганическая…
— Ящерица!
— Сам ты ящерица. Фу… скажет! Аня приподнялась на локте, вдруг толкнула Васенкова и вскрикнула.
— Ты чего?
— Смотри, смотри!
Васенков послушно задрал голову.
— Пролетело что-то! — воскликнула Аня. — Вот отсюда — туда.
— А чего ты испугалась? Сова, наверное. Или летучая мышь.
— Нет, нет! Большое, круглое…
— Ты еще про летающее блюдце расскажи.
— Васенков, я серьезно. Ох, боюсь! Поехали отсюда. Заводи своего «Москвича». Подожди, не оставляй меня здесь одну!
Аня наспех надела туфли и побежала следом за Васенковым к машине.
Васенков уже изучил сварливый характер и капризы своего старенького автомобиля и обычно находил с ним общий язык. Но на этот раз, безрезультатно повизжав стартером, он откинул крышку капота и убедился, что пробило катушку зажигания. Неисправность была, по шоферским понятиям, редкостная и уже по всем статьям непоправимая — катушку зажигания не ремонтируют.
Станция пригородных электричек была неподалеку. Васенков не стал терять времени и, бросив свой экипаж в кустах, успел посадить Аню на последний ночной поезд в город, а сам вернулся на берег.
Небо
Мотор заработал как ни в чем не бывало.
— Вот, черт! — Васенков даже не обрадовался. — Водитель-любитель. Анюте хоть не рассказывай, засмеет.
Прогревая мотор, он включил свет и увидел на скамейке, где они только что сидели, две мужские фигуры в светлых костюмах и шляпах. Они встали и, прикрывая лица ладонями от слепящего света фар, направились прямо к машине.
Покрой их широкоплечих пиджаков и широких брюк с отворотами был явно довоенный.
Васенков удивился.
Откуда бы это? Сейчас, кажется, даже эскимосы и те носят миниюбки и джинсы. И что они делают тут ночью, на берегу. Для купания, пожалуй, холодновато…
Светлые костюмы разделились. Один пошел справа, другой слева, как бы беря машину в кольцо. Неужели…
— Глупости! — отмахнулся от такой мысли Васенков. Сейчас попросят довезти их до ближайшей станции или гостиницы. Он опустил стекло и высунул голову.
Много времени спустя, когда он лежал в больнице, и после того, как выписался из нее, Васенков тщетно пытался вспомнить: что же произошло потом. Вот он покрутил ручку, опуская стекло, высунул голову из машины…
Далее был мрак, пустота, черное небытие…
7
Сознание вернулось сразу.
Васенков почувствовал, что лежит на спине, вытянувшись на чем-то упругом, хотя и не очень мягком. Руки были вытянуты вдоль тела; шевельнув пальцами, коснулся бедер и понял, что он совсем обнажен.
В больнице?
Совсем близко, возле глаз поблескивала гнутая прозрачная поверхность, похожая на крышку. Васенков догадался, что лежит в чем-то похожем на саркофаг. Мимо лица проплывали струйки зеленоватого дыма, будто кто курил рядом папиросу. Но дышалось легко — зеленоватый дым не имел запаха.
Через прозрачную крышку был виден потолок комнаты, матово-белый, освещенный изнутри и покрытый странным узором, похожим на рыбью чешую.
Да, на больницу это не походило!
Голова работала отлично, мысли были ясные и отчетливые. Васенков помножил двадцать четыре на тринадцать и понял, что он не бредит, а видит все это воочию. И прозрачный саркофаг, и комната, и струйки зеленоватого дыма — все это было необычным и удивительным, однако удивительнее всего было то, что он принимал все окружающее как самое обычное, повседневное, будто он проснулся в своей комнате, на своей постели.