Милый дом
Шрифт:
– Сиди здесь. Я принесу перекусить!
Глава 8
– Он не Мессия, он просто шаловливый мальчишка! – Самая. Лучшая. Фраза.
Ромео рассмеялся над выражением моего лица, доедая остатки попкорна.
Я вырвала миску у него из рук и разинула рот.
– Ты же спортсмен! Не слишком ли тут много всякой крахмально-жирной гадости для тебя? Ты прямо вылизал миску, жадный гаденыш!
Он
– Я просто чертова машина, Шекспир. Попкорн мне не помеха!
Я подняла руки ладонями вперед.
– Прости, забыла, что разговариваю с Пулей!
Ромео резко схватил меня за запястья и пригрозил суровым тоном:
– Не надо.
Решив, что он шутит, я подвинулась поближе к нему и продолжила:
– Аллааабббаааммммааа!!! Вставааай и встречай своего квотербека Ромео… Пулю… Принса! – Я изобразила рев толпы и начала петь его личную приветственную песню: – Пистолет заряжен пулей. Сердце пылает огнем. Ты свернешь любые горы, что стоят на пути твоем…
Он дернул меня вперед, и я, с ударом налетев на его грудь, оказалась к нему нос к носу.
– Твою мать! Прекрати, Шекспир.
Я нахмурилась и, вывернув запястья из его хватки, села обратно.
– Я просто шучу. Не нужно так на меня сердиться.
Роум устремил обеспокоенный взгляд на окно.
– Я знаю, прости, но я, бля, ненавижу все это дерьмо. Ты даже не представляешь, насколько. Я не хочу быть Пулей для тебя. Ты первая, на кого никак не повлияла моя футбольная слава. – Он снова посмотрел на меня и взял мое лицо в ладони. – Для тебя… я хочу быть просто Роумом.
Мой желудок сделал сальто, я наклонилась и мягко поцеловала парня в щеку.
– На меня не повлияла никакая футбольная слава, нисколечко, но не могу отрицать, что смотреть на тебя на поле – это нечто незабываемое. Ты разве не нервничаешь перед всеми этими людьми?
– Не-а. Уже привык. Это мой четвертый год в «Тайд». Хотя пока это самый худший сезон. Ну, был, до сегодняшнего дня.
Звон бьющихся бутылок на улице эхом прокатился по комнате, и я прижалась к Роуму, положила голову ему на грудь, умиляясь тем, как это все между нами… правильно… и легко. Довольный Роум взял прядь моих волос и намотал их на палец, только чтобы распустить и сделать это снова.
– Значит, ты самый результативный игрок? – спустя несколько минут тихо спросила, наслаждаясь небольшим островком спокойствия, который мы создали в моей лилово-белой комнате.
– Да. Безумие, учитывая, что в первой половине игры я и в грузовик попасть не смог бы. – Его взгляд встретился с моим, Роум выглядел взволнованным. – Фаны и команда абсолютно уверены, что это из-за тебя. Ты мой талисман на удачу, и все из-за того сладкого поцелуя.
Я замерла, даже дышать перестала, меня захлестнула волна эмоций. Я почувствовала, как мое сердце остановилось, а руки словно пронзили сотни иголок. Прижав ладонь к груди, я взялась ее тереть, мне хотелось лишь одного: чтобы это
Всполошившись, Роум поднял голову, на его лице отразилось беспокойство.
– Что? Что случилось? Что я сказал?
Он взял меня за руку. Я сильно зажмурила глаза, и снова угроза панической атаки прошла после его прикосновения.
Роум убрал волосы с моего вспотевшего лба.
– В чем дело, Мол? Расскажи мне.
– Извини. Просто так мне когда-то говорила бабушка. Это напомнило мне о прошлом. Я запаниковала. Я-я просто… я просто удивилась, когда ты это сказал. Из всевозможных вариантов ты процитировал ее слово в слово.
Одна его рука по-прежнему оставалась в моих волосах, массируя мне затылок.
– Что она тебе говорила? Что я сказал?
– Что мои поцелуи сладкие. – Я слабо улыбнулась от горьких воспоминаний. – Бабушка говорила, что один мой сладкий поцелуй может сделать любую проблему чуть проще.
На лице Ромео появилась добрая улыбка.
– Думаю, она была права. Очевидно, она была мудрой женщиной, потому что именно это ты сделала для меня сегодня на игре.
Слезы заполнили глаза, когда я подумала о женщине, которая меня вырастила, о недостающем кусочке моего сердца.
– Так и есть. Она была для меня всем. Мы называли себя идеальной парой. Когда она умерла, то забрала с собой часть моей души. Я не слишком люблю думать о прошлом… мне больно вспоминать, чего я лишилась.
Я боролась со слезами, Ромео сохранял молчание, позволяя моей скорби утихнуть. Немного погодя, я откинулась на подушки и прислушалась к смеху и веселью снаружи. Роум оставался рядом, наблюдая за игрой наших переплетенных пальцев.
– Так ты ушел с собственной вечеринки? – постаралась продолжить разговор я.
– Там не было тебя, – не задумываясь, ответил он.
Я приподнялась на локте, любуясь тремя маленькими веснушками на его переносице.
– Я для тебя так много значу?
– Ты на самом деле не знаешь?
Я помотала головой, и он тут же вжал меня в кровать своим телом, удерживая мои руки по бокам.
– Мне нравится, какая ты со мной. Нравится, каким я становлюсь с тобой. Такое ощущение, будто я могу рассказать тебе что угодно, могу совладать со своей гребаной черной душой. С тобой я… ну… ты понимаешь… ты цепляешь меня. – Он робко опустил голову.
Я улыбнулась его застенчивому ответу.
– Я цепляю тебя, Ромео?
Его губы скривились в ухмылке.
– Я только надеюсь, что ты не станешь использовать сказанное против меня на лекции.
Морщась, я освободила свою руку и запустила пальцы в его светлые волосы, и он потянулся навстречу прикосновению.
– Я очень сожалею о том поступке. Я была ужасно неправа. Но тем вечером на балконе мне показалось, что между нами возникла связь, и когда Шелли запрыгнула к тебе на руки, я так разозлилась… мне казалось, меня… предали. Это глупо.