Милый друг

де Мопассан Ги

Помощник начальника, г-н Потель, крикнул ему из-за ширмы:

– А, это вы, господин Дюруа? Начальник уже несколько раз о вас справлялся. Вы знаете, что он не разрешает болеть два дня подряд без удостоверения от врача.

Дюруа для пущего эффекта остановился посреди комнаты.

– Мне, собственно, на это наплевать! – заявил он во всеуслышание.

Чиновники обмерли; из-за ширмы выглянула испуганная физиономия г-на Потеля. В этой своей коробке он спасался от сквозняков: он страдал ревматизмом. А чтобы следить за подчиненными, он проделал в бумаге две дырочки.

Было слышно, как пролетит муха.

– Что вы сказали? – нерешительно спросил наконец помощник начальника.

– Я

сказал, что мне, собственно, наплевать. Я пришел только для того, чтобы заявить об уходе. Я поступил сотрудником в редакцию «Французской жизни» на пятьсот франков в месяц, не считая построчных. В сегодняшнем номере уже напечатана моя статья.

Он хотел продлить удовольствие, но не удержался и выпалил все сразу.

Эффект, впрочем, был полный. Все окаменели.

– Я сейчас скажу об этом господину Пертюи, – добавил Дюруа, – а потом зайду попрощаться с вами.

Не успел он войти к начальнику, как тот обрушился на него с криком:

– А, изволили явиться? Вам известно, что я терпеть не могу…

– Нечего горло-то драть, – прервал своего начальника подчиненный.

Г-н Пертюи, толстый, красный, как петушиный гребень, поперхнулся от изумления.

– Мне осточертела ваша лавочка, – продолжал Дюруа. – Сегодня я впервые выступил на поприще журналистики, мне дали прекрасное место. Честь имею кланяться.

С этими словами он удалился. Он отомстил.

Он вернулся в канцелярию, как обещал, и пожал руку бывшим своим сослуживцам, но они, боясь скомпрометировать себя, не сказали с ним и двух слов, – через отворенную дверь им слышен был его разговор с начальником.

С жалованьем в кармане Дюруа вышел на улицу. Плотно и вкусно позавтракав в уже знакомом ему хорошем и недорогом ресторане, купив еще один номер «Французской жизни» и оставив его на столике, он обошел несколько магазинов и накупил всякой всячины; безделушки эти были ему совсем не нужны, но он испытывал особое удовольствие, приказывая доставить их к себе на квартиру и называя свое имя: «Жорж Дюруа». При этом он добавлял: «Сотрудник „Французской жизни“».

Однако, указав улицу и номер дома, он не забывал предупредить:

– Покупки оставьте у швейцара.

Время у него еще оставалось, и, зайдя в моментальную литографию, где в присутствии клиента изготовлялись визитные карточки, он заказал себе сотню, велев обозначить под фамилией свое новое звание.

Затем отправился в редакцию.

Форестье встретил его высокомерно, как встречают подчиненных.

– А, ты уже пришел? Отлично. У меня как раз есть для тебя несколько поручений. Подожди минут десять. Мне надо кончить свои дела.

И он стал дописывать письмо.

На другом конце большого стола сидел маленький человечек, бледный, рыхлый, одутловатый, с совершенно лысым, белым, лоснящимся черепом, и что-то писал, по причине крайней близорукости уткнув нос в бумагу.

– Скажи, Сен-Потен, – спросил его Форестье, – в котором часу ты пойдешь брать интервью?

– В четыре.

– Возьми с собой Дюруа, вот этого молодого человека, что стоит перед тобой, и открой ему тайны своего ремесла.

– Будет сделано.

– Принес продолжение статьи об Алжире? – обратился к своему приятелю Форестье. – Начало имело большой успех.

– Нет, – сконфуженно пробормотал Дюруа, – я думал засесть за нее после завтрака… но у меня было столько дел, что я никак не мог…

Форестье недовольно пожал плечами.

– Неаккуратностью ты можешь испортить себе карьеру. Старик Вальтер рассчитывал на твой материал. Я ему скажу, что он будет готов завтра. Если ты воображаешь, что можно ничего не делать и получать деньги, то ты ошибаешься. – Помолчав,

он прибавил: – Надо ковать железо, пока горячо, черт возьми!

Сен-Потен встал.

– Я готов, – сказал он.

Форестье, прежде чем дать распоряжения, откинулся на спинку кресла и принял почти торжественную позу.

– Так вот, – начал он, устремив взгляд на Дюруа, – два дня тому назад к нам в Париж прибыли китайский генерал Ли Ченфу и раджа Тапосаиб Рамадерао Пали [39] , – генерал остановился в «Континентале», раджа – в отеле «Бристоль». Вам следует взять у них интервью. – Тут он повернулся лицом к Сен-Потену: – Не забудь главных пунктов, на которые я тебе указывал. Спроси у генерала и у раджи, что они думают о происках Англии на Дальнем Востоке, о ее методах колонизации, об установленном ею образе правления, и питают ли они надежду на вмешательство Европы и, в частности, Франции. Наших читателей крайне интересует отношение Индии и Китая к тем вопросам, которые так волнуют в настоящее время общественное мнение, – после некоторого молчания проговорил он, не обращаясь ни к кому в отдельности. И, снова уставившись на Дюруа, добавил: – Понаблюдай за тем, как будет действовать Сен-Потен, – это великолепный репортер, он тебе в пять минут выпотрошит кого угодно.

39

…китайский генерал Ли Ченфу и раджа Тапосаиб Рамадерао Пали… – Имена вымышлены, однако сама ситуация переговоров Франции с Китаем вполне реальна. Кроме того, известно, что настоящий раджа по имени Абусаиб Коандерао находился в 1884 г. в родном городе Мопассана Этрета в Нормандии (где скоропостижно скончался), и Мопассан впоследствии описал его похороны в новелле «Полено».

Затем он опять с важным видом взялся за перо, – он явно хотел поставить своего бывшего однополчанина и нынешнего сослуживца в известные рамки, указать ему надлежащее место.

Как только они вышли за порог, Сен-Потен со смехом сказал Дюруа:

– Вот кривляка! Ломается даже перед нами. Можно подумать, что он принимает нас за своих читателей.

Они пошли по бульвару.

– Выпьем чего-нибудь? – предложил репортер.

– С удовольствием. Такая жара!

Они зашли в кафе и спросили прохладительного. И тут Сен-Потен разговорился. Толкуя о редакционных делах и обо всем на свете, он выказывал поразительную осведомленность:

– Патрон? Типичный еврей! А еврея, знаете, не переделаешь. Уж и народ!

Сен-Потен привел несколько ярких примеров скупости Вальтера, столь характерной для сынов Израиля, грошовой экономии, мелкого торгашества, унизительного выклянчивания скидок, описал все его ростовщические ухватки.

– И при всем том славный малый, который ни во что не верит и всех водит за нос. Его газета, официозная, католическая, либеральная, республиканская, орлеанистская [40] , этот слоеный пирог, эта мелочная лавчонка, нужна ему только как вспомогательное средство для биржевых операций и всякого рода иных предприятий. По этой части он не промах: зарабатывает миллионы на акционерных обществах, у которых ни гроша за душой…

40

Его газета… орлеанистская… – Орлеанисты – монархическая партия, прочившая на престол наследника Орлеанской династии, побочной ветви Бурбонов.