Милый Каин

Гарсиа-Валиньо Игнасио

Тоньо бросился в лобовую атаку.

— Шах, — процедил он сквозь зубы.

— Плуто, а что ты на это скажешь?

Пес опять отрицательно покачал головой, но ни сказать, ни сделать что-либо еще не успел. Галисиец изо всех сил ударил кулаком по столу. Кораль не столько поняла, сколько почувствовала, что происходит что-то нехорошее, и поспешила забрать игрушку у Нико, заодно увести Диану подальше от стола.

Тем временем Нико увел короля из-под шаха.

— Кто распускает кулаки, того запишем в дураки, — высказал Герман свое мнение.

— Шах, — повторил Тоньо все так же сквозь зубы.

Впрочем,

всем собравшимся было понятно, что он проиграл. В распоряжении Тоньо оставалось всего десять секунд. Шах следовал за шахом, на каждый из которых галисиец тратил не больше времени, чем требовалось, чтобы перенести руку с фигуры на кнопку часов. При этом Нико с каждым ходом отыгрывал драгоценные мгновения.

Флажок на стороне Тоньо упал за пару ходов до окончательного шаха и мата. Со всех сторон послышались вздохи разочарования.

Тоньо смерил противника взглядом и заявил:

— Больше я с тобой, молокосос, играть не буду.

Он встал из-за стола так резко, что даже опрокинул свой стул. После этого в зале вновь повисла напряженная тишина. В какой-то момент зрителям показалось, что соперники вот-вот подерутся, но Нико не стал ничего говорить и ограничился лишь самодовольной улыбкой. Тоньо, прекрасно осознавая свое физическое превосходство над соперником, взял себя в руки, решительным шагом прошел к выходу и даже не попрощался со старыми знакомыми.

Лоренсо перехватил его у дверей, но не смог удержать. Тоньо предпочел прогуляться до дома один, без сопровождающих.

Галисиец был раздражен и рассержен донельзя, но все-таки нашел в себе силы уйти из клуба с достоинством, что произвело немалое впечатление как на молодых, так и на взрослых его членов. Хулио сделал знак Нико, чтобы тот прошел с ним в комнату для разбора партий. Кораль и Диана присоединились к ним.

Как только за ними закрылась дверь, в главном зале, где до этого царила напряженная тишина, вновь стало шумно. Зрители обсуждали только что сыгранную партию, обменивались впечатлениями о противниках, спорили по поводу манеры игры новичка, весьма своеобразной ловушки, подстроенной им, и еще более неординарного поведения за доской.

Лаура пошла наперекор мнению большинства и стала защищать Николаса. Она заявила, что игра все равно была неформальной. Новичок устроил для всех настоящий спектакль, его разговоры с игрушечным Плуто были действительно смешными, а что касается коварной ловушки, то галисиец сам виноват, что купился на столь щедрую приманку. Лауре очень понравилось, что ее заявление вызвало еще большее оживление у членов клуба и усилило горячность обсуждения только что сыгранной партии.

Через двери учебного класса разговоры, происходившие в большом зале, доносились приглушенно, разобрать толком было ничего нельзя. До слуха Кораль лишь то и дело доносилось имя ее сына. Она постаралась отвлечься от этих звуков, чтобы не гадать, что именно говорят о нем, в каких выражениях происходит обсуждение.

— Ты здесь так только врагов себе наживешь, — сказала она Николасу. — Зачем специально доводить человека? Мне, честно говоря, было за тебя стыдно.

Николас лишь пожал плечами с весьма недовольным видом.

Хулио хотел прояснить ситуацию и обратился к Кораль:

— Понимаешь, больше всего Тоньо разозлило даже не то, что Нико разыграл

спектакль, как будто игру комментирует собака. Гораздо более оскорбительной для него была нечестная ловушка, подстроенная соперником. Такая комбинация, откровенно говоря, называется подставой. Состоит она в том, чтобы подарить сопернику одну из фигур, демонстративно пожертвовать ею или, как говорят шахматисты, зевнуть ее. Причем делается это намеренно, чтобы сбить противника с толку, а потом с лихвой компенсировать эту потерю.

— Этот ход не противоречил правилам, — возразил Нико.

— Я согласен. Не противоречил. Но, говоря другими словами, твой поступок был неспортивным. Именно это и называется отсутствием стиля. Так играть могут наперсточники на рынке, но не шахматисты в клубе.

Эти слова явно не убедили Нико в собственной неправоте.

Хулио предложил ему сесть за стол и поговорить спокойно.

— Я знаю, что тебе нравится играть хитро, выстраивать сложные комбинации, организовывать ловушки и западни. Это нормальное дело. Но я уже не в первый раз замечаю, что тебе нравятся и подставы. По-моему, ты не видишь между ними разницы. Смею тебя заверить, подстава — оружие обоюдоострое. Оно запросто может обернуться против тебя. Если соперник поймет, что ты готовишь ему не совсем честную ловушку, то он вполне сможет перехитрить тебя. Тогда в дураках окажешься ты. При этом преимущество сохранится за тем, кто сделает последний обманный ход, следовательно, не за тобой, а за противником.

Кораль по-прежнему стояла рядом со столом, сложив на груди руки. Выражение лица у матери было явно недовольным. До шахмат ей дела не было. Гораздо больше ее расстроило поведение сына. Тем не менее она прекрасно понимала, что Хулио вел разговор именно об этом, хотя и другими словами, близкими и понятными Николасу.

— Я прекрасно понимаю, что ты привык играть с компьютером, — продолжал он. — Ему и дела нет до того, как ты себя ведешь, подставляешь его или же играешь честно. Сражаясь с компьютером, достаточно соблюдать формальные правила. Но мы, живые люди, судим о других не только по их делам, но и по намерениям.

— Так и есть, — поддержала Хулио Кораль. — Никому не нравится, если им начинают манипулировать.

— Не нужно пытаться обмануть человека или тем более унизить его, — продолжал Хулио. — Попытайся просто обыграть его, причем честно и красиво. Забудь про всяческие подставы и прочие хитрости. Главное достоинство шахмат — их ясность и открытость.

— Ладно, — с неохотой согласился Нико.

В этот момент в комнату вошла Лаура, оглядела присутствующих и обратилась напрямую к Нико:

— Может быть, сыграем партию?

Тот вопросительно посмотрел на мать.

— Хорошо, — сказала она. — Только, пожалуйста, недолго. Надеюсь, на этот раз ты обойдешься без глупостей.

Буквально через секунду Лаура и Нико вышли из комнаты. Диана, увлеченно возившаяся со своей игрушечной собачкой, осталась с Кораль и Хулио.

— Не знаю, что и думать, — со вздохом сказала Кораль. — Дались ему эти шахматы. Играл бы лучше в какую-нибудь «монополию». По-моему, куда более мирная игра.

— Ничего, надеюсь, что скоро он сможет сыграть в клубной команде. Пусть не сразу, небольшими шагами, но мы все же продвигаемся к нашей цели.