Милый монстр
Шрифт:
— Ты давно тут находишься? — беспощадно продолжала я вести допрос с пристрастием, повергая парня в еще большую растерянность.
Очевидно, он захотел меня обмануть, потому что отрицательно покачал головой в ответ на этот мой вопрос. Так я ему и поверила…
— Не важно, — произнесла я, решив во что бы то ни стало выяснить у него все, касающееся его пребывания возле дома Василовских. — Слушай, а ты не знаешь, мужик такой светленький, лет сорока, вон в том доме живет, сегодня никуда не уезжал?
Это была игра ва-банк, и я прекрасно понимала это. Парень несколько испуганно
— Зачем он тебе сдался?
— Не важно, — успокаивающим голосом протянула я, стараясь вложить в голос как можно больше убедительности. Мол, парня это не должно беспокоить. По опыту я прекрасно знала, что подобное вызывает совершенно противоположное действие: собеседник начинает во что бы то ни стало выяснять обстоятельства, в отсутствии которых его пытаются убедить. — Ну так что?
Парень налился обидой и сказал:
— Я тебе ничего не должен рассказывать.
Вот тебе раз! Нет, такими темпами мы ни на шаг не приблизимся к взаимопониманию, а оно нам необходимо, раз уж мы оба интересуемся одним и тем же объектом. Нужно по крайней мере выяснить, кому рапортовал белобрысый, ведь очевидно, что он следит за домом композитора не по своей инициативе. Я равнодушно пожала плечами и со словами: «Ну и пожалуйста», — повернулась на сто восемьдесят градусов и отправилась в сторону Чарующего.
Белобрысый явно не ожидал ничего подобного. Скорее всего, он вообще не знал, что ему со мной делать, однако сознавал, что, если я уйду, он не сможет выяснить, зачем мне нужен композитор. Поэтому парень быстро сориентировался и догнал меня.
— Я тебе все расскажу, но только не здесь, — торопливо произнес он, отводя глаза.
— Что ты говоришь! — удивилась я, не упустив возможности подколоть его. — А где же тогда? В греческом зале?
Парень явно никогда не был ни в каком греческом зале и вообще слабо представлял себе, что это такое, но отказываться от общения со мной, несмотря на это, не собирался. Сообразив наконец, что так или иначе, но ему придется выложить передо мной свои карты, белобрысый обреченно пояснил:
— Я сам не могу говорить, потому что ничего не знаю. Я здесь только работаю на одного человека и могу тебя с ним свести. Сама у него и будешь спрашивать про своего композитора. О\'кей?
Я согласно кивнула, искренне надеясь, что в этом расследовании пока еще не успела нажить себе недоброжелателей, которые могут угрожать мне физической расправой. Несмотря на мою смелость, порой принимаемую окружающими за безрассудство, я бы ни за что не отправилась неведомо куда, не испросив совета у магических помощников. Удивлению на обожженном солнцем лице блондина не было предела, когда я подошла к ровной утоптанной площадке и высыпала на нее гадальные косточки. Их комбинация и соответствующее ей толкование были такими: 2+36+17 — «ваш партнер, простите, подобен колбасе: чем его начинили, то он и носит в себе».
Я поняла, что моя собственная оценка белобрысого полностью совпадает с той, которую мне только что представили гадальные косточки, и решила все-таки отправиться вместе с ним к его шефу, очень
Мне казалось, что человек, на которого работает блондин, непременно должен жить в Чарующем. Я полагала, что это было удобно для тех, кто ведет слежку. Однако мы благополучно миновали элитный дачный поселок и вышли на дорогу, где проходили автобусы и машины.
— А куда это мы направляемся? — сочла нужным осведомиться я у своего краснорожего спутника, на что получила ответ, заставивший меня болезненно поморщиться:
— В село Радостное.
Поначалу у меня возникло лишь легкое предчувствие, но через некоторое время я уже не сомневалась, что конечной целью нашего следования будет тот самый ветхий дом, в котором мне уже довелось сегодня побывать. Вряд ли в Радостном имеется множество приезжих, которые снимают жилище у местных жителей: колорит села явно не способствует желанию продвинутой молодежи провести здесь свободное время. Поэтому во мне укрепилась уверенность в том, что блондин — не кто иной, как товарищ того гоблиноподобного Сени, с которым я успела познакомиться.
Моя догадка оказалась верной. На подошедшем автобусе с табличкой «Колымажное — Радостное» мы благополучно доехали до конечной остановки, после чего еще километров пять прошли пешком, прежде чем оказались на знакомой улице. Когда мы подошли совсем близко, я заметила своего знакомца Сеню, который сидел на крыльце и безуспешно пытался согнать со своих коленей наглого хозяйкиного кота. Котяра, похоже, плевать хотел на Сенькины побуждения, заставлявшие время от времени давать слабые пинки в рыжий пушистый бок, и млел в лучах заходящего солнышка так, что благостное мурлыканье разносилось в вечерней тишине в радиусе не меньше десяти метров.
Поскольку Сенька был всецело занят общением с животным, нас он заметил далеко не сразу. Только когда мы оказались совсем рядом с крыльцом и блондин гаркнул: «Здорово!» — он наконец-таки поднял голову. Глаза его увеличились раза в полтора, и это было неудивительно. Второй раз за день он видел меня, а теперь еще в компании своего белобрысого товарища. Такого Сеня явно не ожидал и, наверное, поэтому долгое время не мог произнести ничего стоящего, а продолжал сидеть на крылечке, придерживая кота могучими ладонями.
— Вован, шеф приехал? — спросил его мой спутник.
Я удивилась.
— Вован? — с осуждением произнесла я, глядя на Сеню. — А мне говорил, что тебя по-другому зовут. Обманул, значит?
Сеня-Вован отрицательно помотал головой и, очевидно, не желая выглядеть в моих глазах обманщиком, произнес:
— Не… Просто Всеволод я… Можно Сеней меня звать, а можно Володей. Ну, то есть Вован…
Я немного подивилась филологическим изысканиям братков и прошла в избушку вслед за блондином. В гостиной, если убогую комнатушку в домике можно было так окрестить, сидел человек, которого я… очень хорошо знала. Нет, не лично, поскольку я не вращаюсь в кругу людей из шоу-бизнеса. Но я довольно часто видела его лицо на экранах модного нынче канала «Некст».