Милый монстр

Серова Марина Сергеевна

По банальной логике новый период должен был ознаменоваться попыткой продюсера найти для группы нечто более достойное. Однако продюсер наивно и упорно полагал, что исполнительская комбинация уже устоялась и для поднятия престижа ей ничего не требуется. Он пытался подогревать интерес к группе различными «мелкими» методами — с помощью слухов, баек и сплетен, но, разумеется, успеха за этим не последовало, поскольку работа велась вовсе не в том направлении. Сами исполнители пока еще казались поклонникам идеальными, но вот объективный взгляд на творческий репертуар уже замечал его затертость.

В сей момент один из участников группы, обладатель наиболее звучного голоса и масштабного таланта, решил выйти из игры, пока его популярность не

превратилась в легенду нашего времени. Как по заказу, подвернулся удобный для этого случай, и молодой человек, обладавший к тому же эффектными внешними данными, отделился от коллектива и стал выступать самостоятельно. Известность его быстро набирала темпы, и в настоящее время певец переживал прекрасный период творческих удач.

Скромная табличка с названием группы, висящая на помпезной двери студии, привлекла мое внимание, и на то была объективная причина. Я сама уже подумывала о необходимости навести справки про эту самую группу, не предполагая, что найду ее в здании консерватории. Ну что ж, будем считать это удачей, не придется совершать лишних усилий, чтобы отыскать нужных мне людей. Вернее, сейчас меня особенно интересовал один человек.

Дело в том, что Александр Иванцев, отделившийся от группы исполнитель, первое время работал с неким малоизвестным композитором, но потом им заинтересовался сам господин Василовский. Уж не знаю, сколько длилось сотрудничество Валерия Аркадьевича и Александра, однако оно имело место, и данный факт всплыл в моей памяти, когда я начала заниматься делом. В настоящее время я была склонна хвататься за любую подходящую возможность получить информацию о жизни погибшего композитора, поэтому, не раздумывая, попыталась проникнуть внутрь студии. Однако тут в коридоре появились дюжие фигуры бравых охранников, которых мне удалось миновать сначала лишь потому, что я вошла через другой вход. Не зря я отметила для себя привилегированность данной части консерватории, единственного охраняемого здесь объекта. Охранники, очевидно, стали случайными свидетелями моих размышлений и от скуки заинтересовались моей личностью.

— Вам помочь, девушка? — зычно вопросил один из них. Его напарник, обладатель какой-то блудливой физиономии, в это время гнусно улыбался. — Вы кого-то ищете?

Подобные вопросы обычно знаменовали настойчивую просьбу покинуть помещение, чего лично я делать не собиралась. Пытаясь найти журналистское удостоверение в недрах своей сумки, я постепенно приближалась к неутешительному выводу, что, кажется, забыла его в кабинете Алевтины Викторовны. Охранники тем временем приобретали грозный вид, с мрачным удовлетворением предвкушали то, как будут выдворять меня из здания. Это событие внесло бы приятное разнообразие в их скучный быт. В сей напряженный момент в коридоре появилось еще одно действующее лицо — очень симпатичный молодой человек, в котором я узнала одного из участников «Неба Вселенной». Выглядел он просто великолепно, лучше, чем когда бы то ни было. Правда, несколько поправился и из юного мальчика с васильковыми глазами превратился в обаятельного мужчину.

Охранники почтительно с ним поздоровались, а он лишь кивнул рассеянно в ответ, глядя на меня заинтересованными глазами. Его взгляд мне понравился чисто по-женски, а кроме того, парень мог помочь мне избавиться от назойливого внимания охранников к моей персоне. Поэтому на его вопрос: «В чем дело?», я моляще прошептала:

— Можно поговорить с вами?

Наверное, в моем лице он узрел одну из своих поклонниц, и поскольку был более чем удовлетворен моими внешними данными, то на просьбу отреагировал однозначно: кивнул с довольной улыбкой на лице, взял меня под локоть и жестом показал охранникам, что все в порядке. Тип с блудливой физиономией поник, явно огорченный несостоявшимся развлечением, каким должно было стать мое выдворение с охраняемой территории. Другой охранник смирился с этим довольно легко, отнесясь к происшедшему философски. В конечном итоге оба охранника удалились.

— Прошу… —

Галантности певца не было предела, а у меня возникло небольшое затруднение, которое заключалось в том, что я упорно не могла вспомнить его имя. Хороша же из меня поклонница… «Ну да ладно, постараюсь выкрутиться», — решила я и уже собралась было войти в широко раскрытую дверь. Не тут-то было! Край моей легкой шифоновой блузки зацепился за резной крючок возле двери, предназначенный, очевидно, для сумок, и в результате я оказалась в своеобразной западне, поскольку сама освободиться никак не могла. Дернувшись несколько раз, я убедилась, что блузка держится крепко, и бросила попытки, оставшись стоять в дверях.

Мой кавалер наблюдал за моими отнюдь не нравственными метаниями с некоторым недоумением. Потом, сообразив наконец, что происходит, он сначала озвучил свою догадку обрадованным: «А-а-а-а, так вон в чем дело!», а потом радостно сообщил мне:

— Ну вот, теперь вы у меня в плену!

«Идиот!» — пронеслось у меня в голове, но вслух я кокетливо произнесла:

— Однако такой галантный мужчина, как вы, конечно, не будет держать меня в столь неудобном положении долго…

Зря я была так в этом уверена: парня, очевидно, забавляла ситуация, потому что он вовсе не спешил ее изменить. Наклонившись ко мне так близко, как только мог, он явно вознамерился осуществить отнюдь не целомудренный поцелуй, чего я не могла избежать по причине своей несвободы. Через несколько секунд тип отлепился от моих губ и, сообразив, по-видимому, что несколько перегнул палку, помог-таки мне освободиться. Почти одновременно мы протиснулись внутрь студии.

Теперь я была настроена решительно и сразу же постаралась взять бразды управления ситуацией в свои руки. Прежде всего я не стала строить из себя журналистку или тем более поклонницу, а совершенно честно представилась частным детективом.

— Я веду одно расследование, и по ходу дела мне необходимо собрать информацию о человеке, который может быть вам хорошо известен. Это Валерий Василовский.

На лице моего собеседника воцарилось недоумение.

— Василовский? А вы разве не знаете, что он с нами уже давно не сотрудничает?

— Собственно говоря, то, что я знаю, не имеет значения. Но мне это действительно пока неизвестно. Скажем так: я надеюсь на вас в плане получения информации и буду крайне признательна, если вы мне поможете.

— Чем сможем — поможем, — рассеянно проговорил парень и задумался. А потом неожиданно заявил: — В общем, скажу так: Василовский, прошу прощения за грубость, — редкая скотина.

— Знаете ли, что-то подобное я уже слышала в разных вариациях. Поэтому, если можете, объясните более подробно.

— Народ сходится во мнении, — усмехнулся парень, скептически подняв брови. — Ладно, рассказываю как есть. Вместе с Василовским мы создали один-единственный хит, чего нам вполне хватило для того, чтобы заречься когда-либо в будущем связываться с этим человеком. Он не просто тиран. Он — одновременно великая личность и тиран с очень большой буквы, что в принципе еще хуже. Его поведение полностью соответствует его сути: он старается показать свою значимость, которая действительно существует, но показать так, чтобы всем остальным стало жутко. Поясню на своем примере, — продолжил он, заметив недоумение, возникшее на моем лице. — Он присутствовал почти на каждой нашей репетиции. Если ему казалось, что мы недостаточно хорошо чувствуем музыку, мог устроить грандиозный скандал с жуткими оскорблениями и уйти, изо всех сил грохнув дверью. А потом, когда мы уже не знали, на каком свете находимся из-за сомнений относительно дальнейшей судьбы и нашей песни, и своей собственной, он неожиданно появлялся и вел себя буквально как ни в чем не бывало. В общем, мы промучились так около месяца, а наконец закончив эту вещь, коллективно сошлись в решении, что лучше мы будем сотрудничать с менее маститыми композиторами, но по крайней мере сохраним свои нервы в целости.