Милый монстр
Шрифт:
Я никогда не позволяю кому бы то ни было вести себя по отношению ко мне по-хамски. Не важно, кем является мой собеседник, но если он претендует на мою помощь и расположение, то пусть соизволит привнести в свое поведение вежливость, иначе я вряд ли буду стараться ради него. Деньги, конечно, решают многое, однако я уже давно могу позволить себе требовать от клиентов уважительного отношения к собственной персоне.
— Курите, если это не помешает вам подробно изложить мне причины, которые привели вас сюда.
Я упорно продолжала иронизировать, но Виктория Валентиновна по-прежнему
— У меня к вам очень серьезное дело.
«Кто бы сомневался», — подумала я, а вслух нетерпеливо сказала:
— Ну-ну, пожалуйста, рассказывайте поскорее.
Голос ее дрогнул, когда она наконец начала свой рассказ.
— Вчера в нашем семействе случилась страшная трагедия. Но вы должны понимать, что то, о чем я сейчас вам расскажу, не должно выйти за пределы этой комнатки.
Василовская сумела-таки меня заинтриговать — своим видом, как-то сразу ставшим несчастным, так что я даже не отреагировала на ее пренебрежительное определение моего жилища.
— Мой муж убит, — сообщила она, что заставило меня в изумлении вытаращить глаза. — Это произошло вчера вечером, и это ужасно.
Она приложила к лицу платочек, осторожно, чтобы не смазать накрашенные глаза, и принялась плакать. Выглядело это довольно неестественно, но сейчас она вряд ли играла: просто привыкла по жизни вести себя вычурно. Успокаивать ее мне совершенно не хотелось, поэтому я вооружилась терпением и ждала, пока она не выплеснет обуревавшие ее чувства. К счастью, для этого понадобилось не слишком много времени: через несколько секунд Виктория Валентиновна смогла продолжить:
— Это случилось в нашем загородном доме, в Чарующем. Во время преступления в доме никого не было, кроме мужа и нашего сына Никиты, ему восемь лет. Преступник, судя по всему, был знакомым Валеры, потому что муж впустил его в библиотеку, где и произошло убийство. Он выстрелил в него, и свидетелем убийства стал ребенок. Какой ужас! — И она, зарыдав, снова закрыла лицо платочком.
— А оружие? Его нашли?
— Нет. Судя по всему, стреляли из коллекционного пистолета Валерия, который вместе с другим оружием висел у нас в библиотеке. Но его не нашли — он исчез.
— Кто обнаружил тело? — Азарт уже успел во мне проснуться, и в таком состоянии мне было очень трудно щадить чужие чувства.
— Я! — Вдова зарыдала еще громче, очевидно, вспомнив детали происшедшего. — Я вернулась домой после двенадцати и увидела-а-а-а… му-у-у-жа. Он лежал на полу в луже крови-и-и-и! Он уже был мертв. Я так испугалась! А сын… мой маленький Никита… он видел это!
Попытки сохранить благопристойный внешний вид были оставлены, и обильные слезы потекли черными потоками. Виктория Валентиновна отчаянно голосила, перемежая эти звуки звучными всхлипываниями. Я же безуспешно пыталась вновь настроить ее на повествовательный лад.
— Как же так получилось, что ребенок остался в живых? — задала я очередной вопрос и тут же пожалела, что спросила об этом.
— Я бы умерла-а-а-а, если бы еще и о-о-о-он!
«Без валерианки не обойтись», — окончательно поняла я. Проводить ревизию своих лекарств было бесполезно: я сроду не держала ничего успокоительного. К счастью, моя соседка была пожилой тетенькой,
— Пейте! — громко сказала я ей вслух, добавив мысленно: «И попробуйте только отказаться!»
Она и не думала делать этого — покорно выпила жидкость. Немного успокоившись, но продолжая судорожно всхлипывать, принялась рассказывать дальше:
— Преступник не заметил Никиту. Мальчик спрятался за стеллажом — он у нас очень стеснительный, наверное, не хотел показываться на глаза пришедшему человеку. И этим сохранил себе жизнь. Да вот только не слишком ему это помогло, — с горечью закончила она, перестав наконец всхлипывать.
— Что вы имеете в виду?
— От потрясения у мальчика возникла истерика. Когда я пришла, он бился в конвульсиях и кричал. Сына увезли на «Скорой» и поместили в психиатрическую клинику. Он ведь и без того страдал нервным беспокойством, был очень неуравновешенным, а тут еще и это… Сейчас Никита в очень тяжелом состоянии. Врачи говорят, что от увиденного у него может окончательно помутиться рассудок.
И она вновь заплакала, проливая уже чистые слезы, так как туши на ресницах к тому времени не осталось. Да уж, ей было от чего переживать: мало того что муж убит неизвестным человеком, так это еще произошло на глазах у сына, состояние которого теперь вызывает опасение. А для меня самое неприятное заключалось в том, что в случае обострения болезни показания ребенка относительно событий вчерашнего вечера не будут считаться достоверными. Таким образом, единственный свидетель преступления не может быть полезным в расследовании.
Я уже поняла, что расследование этого дела будет непростым. Это тебе, Танечка, не кроссворды разгадывать! Но тем не менее моя страждущая душа наконец удовлетворится интересной задачкой — и мне не придется прозябать в одиночестве, теша себя ожиданием праздничного концерта. Стоп! А как же концерт? Ведь его теперь придется отменить?
Именно этот вопрос я и задала Виктории Валентиновне, и, надо сказать, полученная от нее информация меня не слишком удивила. Подсознательно я ожидала чего-то подобного.
— Мне рекомендовали вас как прекрасного частного детектива, и я хочу нанять вас для расследования. Но предупреждаю сразу: дело сугубо конфиденциальное. Смерть моего мужа должна держаться в тайне еще три дня. Об отмене концерта не может быть и речи. Он должен состояться в Оперном театре 25 августа. Так вот, на этом концерте будут выступать исполнители, с которыми работал мой муж. Он же занимался и музыкальным оформлением планируемого мероприятия. Валере неделю назад исполнилось сорок лет, и его юбилей как бы объединялся с концертом, — уточнила она, глядя мимо меня все еще влажными глазами. — Администрацией были затрачены огромные средства на организацию мероприятия, многие исполнители мирового значения уже приехали. Концерт нельзя отменять, это было бы катастрофой. Поэтому местные власти упросили меня временно скрыть смерть мужа и объявить о ней лишь на следующий день после проведения концерта.