Министр Щелоков

Брежнев Максим Александрович

— Это была сущая нелепица и вздор, — рассказывает В. Л. Джопуа в своей книге «Воспоминание о коллегах». — Единственный подарок, который был сделан Н. А. Щелокову, это бурка и папаха, и исходило это внимание, от первого секретаря Абхазского обкома партии В. Кобахия. Что же касается приема в доме Н. Шамба, то вспоминается такой эпизод. Когда застолье близилось к концу, супруга хозяина дома Бабилина подошла к Щелокову с рогом вместительностью более литра вина, наполнила его и выпила. Безмерно удивленный Николай Анисимович вынужден был осушить рог, до краев заполненный вином. [237]

237

В. Л. Джопуа. «Воспоминания о коллегах» Сухум 2002. Стр. 168–169.

Вновь

приведу воспоминания П. Ф. Перевозника: «Обвинили Щелокова, например, в том, что у него обнаружена картина Кустодиева. Могу пояснить так называемым следователям, что в свое время именно мне Николай Анисимович дал определенную сумму денег и попросил купить эту картину, выставленную тогда на продажу в художественном салоне в районе станции метро «Октябрьская». Я направил в этот салон Александра Порошкова, который приобрел картину и передал Щелокову.

Что касается остальных картин, то они были подарены художниками, и когда в Кадиевке было построено здание музея, Щелоков безвозмездно передал большинство картин в Кадиевку. Напомню, что в те времена у художников редко покупали картины, и поэтому они часто их дарили. Сейчас совсем по-другому идет коммерция» [238] .

238

Из беседы с автором.

Несколько слов о подарках и подношениях.

— Вот утверждают, что Щелоков очень любил подарки, — рассказывает Г. К. Тыркалов. — Например, генерал П. В. Никитин, который до моего назначения возглавлял УВД Хабаровского края, и другие хабаровчане рассказывали о посещении Дальнего Востока и, в частности, Хабаровска и Комсомольска. Министр был строг и в то же время внимателен к нуждам подчиненных, решил с местными властями вопрос о расширении школы милиции, в распоряжение которой было выделено новое многоэтажное здание и т. д. Никто никаких подарков ему не преподносил [239] .

239

Из беседы с автором.

Генерал И. А. Коннов рассказывает, что при посещении Ленинграда Щелокову подарили на память добротный медный милицейский свисток (блестел, как золотой). Во второй приезд подарили книгу о полиции Санкт-Петербурга. В день семидесятилетия ленинградцы вручили министру приветственный адрес. Также поступили и хабаровчане, только юбиляру направили не адрес, а теплую телеграмму.

Вот другой эпизод, показывающий отношение Щелокова к подаркам. Начальник УВД Ворошиловградского облисполкома, будучи в Москве, передал министру шоколадный набор производства одной ворошиловградской фабрики. Стоил он тогда 36 рублей. Когда Ветров вернулся домой — ему поступил телеграфный перевод на 36 рублей.

Думаю, не имеет смысла детально разбирать обвинения против министра, так как это был явный политический заказ. Причем работало пятнадцать следственных групп. Распространенный слух о золоте и бриллиантах семьи Щелокова также оказался ложным. Ничего не было найдено.

Некогда могущественного министра внутренних дел начинают последовательно подвергать не только жестокой клевете, но и всевозможным унижениям. Как прямо говорит в своих многих интервью бывший следователь по особо важным делам Генпрокуратуры СССР В. Калиниченко: «Когда против Щелокова возбудили уголовное дело, его фактически и, прямо скажем, цинично довели до самоубийства. Ну, как довели? Не в прямом смысле слова. Вызывали на допросы, заставили вернуть часть денег, очень редкие картины… Простите меня за тюремный жаргон, его трюмили, то есть готовили».

Вот как генерал-лейтенант милиции Н. Е. Цыганник вспоминает свою последнюю встречу с Н. А. Щелоковым: «В один из теплых осенних дней 1983 года, в воскресенье, я вышел прогуляться по набережной Тараса Шевченко, соседствующей с Кутузовским проспектом, на котором живу. Неожиданно встречаюсь с Николаем Анисимовичем. Он искренне обрадовался, подошел ко мне. Обнялись, коротко обменялись вопросами о самочувствии, о том, о сем… Естественно, дальше пошел разговор о его тяжелом положении. Эта встреча и разговор глубоко запали мне в душу… Из него я понял, что Щелоков длительное

время был «под колпаком», под тайным и неусыпным контролем служб госбезопасности. При помощи лиц, находившихся в близком окружении, и лиц, которые занимались обслуживанием его самого и его семьи, скрупулезно собирались данные о расходовании не по назначению средств, о некоторых отступлениях в финансовых делах от норм и инструкций… В разговоре со мной Николай Анисимович не касался детально того, в чем его намереваются обвинять. Однако чувствовалось, что он тяжело переживает ситуацию. Что же касается уголовного дела, то нам, работникам органов внутренних дел, известно, что и ранее и, тем более в нынешнее время, некоторые деятели правоприменительной системы могут, когда это надо, слепить дело из ничего, а крупные преступления — «спускать на тормозах» или не замечать их вообще».

В июне 1983 года Н. А. Щелокова вывели из состава ЦК КПСС. На этом же пленуме из ЦК вывели и бывшего секретаря Краснодарского крайкома С. Ф. Медунова, при котором край входил в десятку наиболее развитых регионов СССР. После голосования об исключении, Медунов встал и под гробовую тишину уверенно вышел из зала.

Щелоков на пленум не пришел.

Однако в судебном смысле Медунов не слишком сильно пострадал. А вот на отстаивавшего свою невиновность Щелокова давили все новыми обвинениями. Андропов, ненавидевший его, и это сказано без всякого преувеличения, просто-напросто сводил с ним счеты.

Пройдет время, и в 1990 году Прокуратура СССР вынуждена будет подтвердить, что С. Ф. Медунов был чист перед законом. Горбачев ничего не мог сделать. После такого конфуза без огласки Медунова оправдают, вернут награды и партбилет.

В одном из последних интервью он так скажет о причинах организованной против него травли: «Реальность заключалось в том, чтобы найти несколько ярких и сильных фигур из высокого руководства, обвинить их в тяжких преступлениях и принародно сломать. Вспомните, речь шла тогда о чистоте партийных рядов. Надо, дескать, партию освободить от высокостоящих взяточников и лихоимцев, и все будет хорошо. Необходимо было взбудоражить страну, и героями дня становятся следователи, прокуроры, этакие бескорыстные подвижники закона, которые снимают пелену с глаз народа. Еще ничего не доказано, а на все государство распространяются оглушительные сенсации — сочинское дело, узбекское, краснодарское, дело фирмы «Океан», взяточники в МВД и так далее. И это было. В известной степени, взяточники и лихоимцы существовали всегда и в любом государстве, я уж не говорю о нынешней ситуации. Но здесь причинные связи сразу стали вычерчиваться на большие должностные высоты, на людей, которые в течение долгого времени находились в центре общественного внимания. Сейчас уже ясно, что и не они в конечном итоге интересовали главных вдохновителей и организаторов всей этой широкомасштабной и многоходовой операции. На прицел было взято само существование огромного и могучего государства. Кого сейчас интересует что Медунов не брал взяток и не имеет отношения к преступлениям, в которых его обвиняли. Дело сделано…» [240]

240

С. Ф. Медунов. Из интервью «Российской газете» от 30 октября 1993 г.

Уволен из ЦК ВЛКСМ Игорь Щелоков, дано негласное указание не принимать его на работу.

Не выдерживает Светлана Владимировна. Все происходящее наложилась на глубокую депрессию, в которой она пребывала. 19 февраля 1983 года она покончила с жизнью, по-видимому, рассчитывая, что после этого репрессии против ее семьи прекратятся.

Из показаний сестры-хозяйки следствию. «С семьей Щелокова Н.А. я знакома с 1971 года, с этого времени выполняю в их доме работы по хозяйству, готовлю им еду… Отношения у Николая Анисимовича с женой были исключительно хорошими, доброжелательными…

19 февраля, в субботу, я, как обычно, приехала к ним на дачу в половине девятого утра, чтобы приготовить завтрак. Покормила их в одиннадцать часов, оба поели с аппетитом, оделись и пошли на прогулку. Ничего необычного в поведении и разговорах Щелоковых я не заметила, разве что Светлана Владимировна была очень грустной. Однако таким ее состояние наблюдалось все последнее время — переезд с министерской дачи на другую, прекращение встреч и связей с постоянным кругом друзей и знакомых она переживала болезненно…