Министр Щелоков
Шрифт:
В то же время романы «В круге первом» (1968) и «Раковый корпус» (1969) попадают на Запад и выходят там без согласия автора, что усугубляет и без того тяжелое положение Солженицына на родине. Писатель отказался нести ответственность за публикацию своих произведений за границей и заявил, что власти способствовали вывозу рукописей из страны, используя это как предлог для его ареста.
В 1970 году А. И. Солженицыну присуждается Нобелевская премия. Он намеревался получить награду лично, в установленный день. Однако в руководстве страны посчитали решение Нобелевского комитета «политически враждебным». В итоге писатель принял высокую награду, но на церемонии награждения не присутствовал.
В то время Солженицын держался в стороне от всех диссидентских кружков, не планировал
После известия о присуждении писателю Нобелевской премии в КГБ был подготовлен проект Указа Президиума Верховного Совета СССР «о выдворении Солженицына из пределов СССР» и лишении его советского гражданства. В своей книге «Андропов» Р. А. Медведев приводит записку Р. А. Руденко и Ю. В. Андропова секретарям ЦК, где, в частности, отмечалось: «Проживание Солженицына в стране после вручения ему Нобелевской премии укрепит его позиции и позволит активнее пропагандировать свои взгляды… Выдворение Солженицына из Советского Союза лишит его этой позиции — позиции внутреннего эмигранта и всех преимуществ, связанных с этим… Сам же акт выдворения вызовет кратковременную антисоветскую кампанию за рубежом с участием некоторых органов коммунистической прессы… Взвесив все обстоятельства, считали бы целесообразным решить вопрос о выдворении Солженицына из пределов Советского государства» [123] .
123
Рой Медведев. «Андропов».
За Солженицыным было установлено наблюдение. В отношении его предлагались и более жесткие, суровые меры.
В этой ситуации Щелоков занял иную позицию. Министр внутренних дел подготовил и передал лично Л. И. Брежневу записку «К вопросу о Солженицыне».
С позиции нынешнего дня, очевидно, что предложенное Щелоковым решение «проблемы Солженицына» было наиболее правильным в тех условиях.
Приведу некоторые выдержки из этого документа.
«ПРИ РЕШЕНИИ ВОПРОСА О СОЛЖЕНИЦЫНЕ НЕОБХОДИМО УЧИТЫВАТЬ СЛЕДУЮЩЕЕ ПОЛОЖЕНИЕ»:
1. Солженицын стал крупной фигурой в идеологической борьбе. Это реальность, с которой нельзя не считаться. Ни замолчать, ни обойти этот факт нельзя…
2. Объективно Солженицын талантлив. Это — явление в литературе. С этой точки зрения он представляет безусловно интерес для Советской власти. Было бы крайне выгодно, чтобы его перо служило интересам народа…
3. При решении вопроса о Солженицыне необходимо проанализировать те ошибки в отношении творческих работников, которые были допущены в прошлом. (Текст выделен Н. А. Щелоковым. — М Б.) Прежде всего надо учитывать ошибки, допущенные в отношении самого Солженицына. Солженицына на небывалую высоту поднял Хрущев как своего сторонника в борьбе с так называемым культом личности. Видными литераторами страны он был вознесен по талантливости до уровня Льва Толстого… «Проблему Солженицына» создали неумные администраторы в литературе.
4. Литераторы, стоящие на шатких идейных позициях, проявляющие идейную неустойчивость в художественных произведениях, должны находиться под постоянным вниманием и контролем. Ими нужно заниматься, их нужно воспитывать. В данном случае окрик, команда, гонение — совершенно негодные средства. Здесь нужна более интеллектуальная работа. Была полная возможность издать сочинения Солженицына в Союзе, но после тщательного редактирования… В данном случае надо не публично казнить врагов, а душить их в объятиях. Это элементарная истина, которую следовало бы знать тем товарищам, которые руководят литературой.
5. В истории с Солженицыным мы повторяем те же самые грубейшие ошибки, которые допустили с Борисом Пастернаком. Пастернак, безусловно, крупный русский писатель. Он более крупный даже, чем Солженицын, и то, что его роман «Доктор Живаго» был удостоен
6. В прошлом в результате недостаточно гибкой политики в отношении крупных русских писателей они оказались за рубежом. Речь идет о Бунине, Андрееве, Куприне и других. Среди тех, кто оказался за границей, был и Коненков (скульптор — М Б.). История показывает, что наше отношение к этим писателям было неправильным. Мы требовали от них того, чего они не могли дать в силу своей классовой принадлежности и своего классового воспитания. Сейчас наши позиции в отношении этих людей стали более четкими. Но из того, что произошло, мы должны сделать определенные выводы. Эти выводы состоят в том, что по отношению к творческой интеллигенции позиция должна быть более гибкой, более терпимой, более дальновидной.
7. Через некоторое время из мест лишения свободы выходят Даниэль и Синявский. С выходом на свободу интерес к ним всех антисоветских элементов, бесспорно, повысится… И в данном случае было немало средств обезвредить этих людей, не прибегая к крайностям. Проблема Синявского и Даниэля не снята, а усугублена. Не надо таким образом усугублять проблему и с Солженицыным.
8. Каким же образом решить «проблему Солженицына» в настоящее время?
Во-первых, не следует препятствовать ему выехать за границу для получения Нобелевской премии. Во-вторых, ни в коем случае не стоит ставить вопрос о лишении его гражданства… Солженицыну нужно срочно дать квартиру. Его нужно прописать, проявить к нему внимание. С ним должен поговорить кто-то из видных руководящих работников, чтобы снять у него весь тот горький осадок, который не могла не оставить организованная против него травля.
Короче говоря, за Солженицына надо бороться, а не выбрасывать его. Бороться за Солженицына, а не против Солженицына».
Записка Л. И. Брежневу понравилась, он даже выделил некоторые из ее положений. Своему помощнику Г. Э. Цуканову написал: «Эту запись иметь временно у себя. Л. Брежнев». Письмо Щелокова обсуждалось на секретариате ЦК (председательствовал М. Суслов). Правда, рассматривали только потому, что его передал Л. И. Брежнев. Решили: принять к сведению. Из предложений Щелокова никаких выводов не сделали, их попросту проигнорировали. В то же время вопрос о высылке Солженицына был отложен.
В очередной раз, Н. А. Щелоков продемонстрировал свое влияние. Причем, министр хорошо осознавал, что навлекает на себя грозу, в первую очередь со стороны Ю. В. Андропова.
В тот момент Щелокову сразу же поставили в вину его дружбу с М. Ростроповичем и его супругой Г. Вишневской. На их даче в Жуковке в домике садовника Александр Солженицын жил и работал. (Дача министра находилась по соседству). Андропов не преминул проинформировать об этом Брежнева.
Николай Щелоков был знаком с Александром Солженицыным, он предоставлял, например, писателю подробную топографическую карту Восточной Пруссии из Штаба МВД, когда тот работал над романом «Август 1914-го». По словам генерала армии Ф. Д. Бобкова, именно Щелоков попросил Ростроповича приютить у себя писателя [124] . Известно, что министр призывал писателя не давать «встречный бой». Заинтересованные лица подталкивали Солженицына к отчаянному шагу перед очередным съездом партии. Его поддерживали на Западе. И во многом благодаря Щелокову в 1970 году озлобленный Солженицын не пошел ва-банк, как он это сделает позже.
124
Из беседы с автором.