Минное поле
Шрифт:
Плахотин — красный партизан, человек отчаянный, за то и орден получил. Но не служил ни в войсках Буденного, ни тем более в Чапаевской дивизии. А разговор ведет только о них. То однажды, возвратясь из караула, он грубо растолкал и отодвинул в сторону Василия Ивановича, высвобождая для себя место. То Семена Михайловича положил на землю и держал так до тех пор, пока не пришел разводящий. После чего знаменитый полководец поцеловал его в усы, снял с себя и подарил ему саблю за исправное несение караульной службы. А Сашка Пархоменко — лучший друг Плахотина. Однажды, говорит, выбили махновцев
Хватили с Пархоменкой — и под стол замертво. Никогда слаще не спал, как в ту ночь.
Плахотин, или Плахотя, как его любовно называют, человек добрый, мирный. Но до поры до времени. Если ему «вожжа попадет под хвост» — понесет очертя голову. В бешенстве он может покрыть тебя таким густым матом, что из-под него не скоро выберешься; он может выхватить «даренную Буденным» саблю и изрубить в куски. Правда, человеческих жертв пока не было, но вот телку свою загубил. Жена однажды допекла его. Сама спряталась в соседнем погребке, а телка ответила. Хорошо, хоть мясо продали на базаре.
Начальник милиции все собирался обезоружить Плахотю, но, «поскольку это связано с большим риском», оставил затею.
Ягака Пополит расставил команду на поле. Мишко, как и хотел, попал на правый край. Желающих погонять мяч было много. Поэтому лишних Яшка попросил «выйти в аут».
Платон Витряк тоже оказался лишним. Его лицо, сплошь покрытое коричневыми веснушками, искривилось, будто он раскусил зеленую сливу. Нелегко вздохнув, Платой пригрозил:
— Ну, добре!
Яшка знал: ссориться с Витряком не с руки. У Платона карманы всегда тяжелые. В них, слепившись комками, лежат конфеты с нежным названием «монпансье». Хлопцы выговаривают проще: «лампасе». Правда, старого Витряка взяли недавно за растрату. Он торговал в гамазее. Но у Платона «лампасе» пока еще водится. Кроме того, у Платона добрый баштан за горой. Смотришь, притащит дыньку-качанку или черный кавун. Черные кавуны — они хоть и помельче, но сахаристее серых.
Яшка уже стоял в центре, поставив ногу на мяч, точно на голову побежденного врага, он уже держал в зубах сирену — свисток, спаянный из трех трубочек белой жести, одна другой короче (катаясь на велосипеде, он тоже держит ее в зубах). Он уже готов был дать сигнал. Но передумал. Вынул сирену изо рта, поманил ею Платона. Витряк в три прыжка оказался возле Яшки. Платону нашлось место: он должен подавать мяч, если тот вылетит за линию ворот. Называться Витряк будет «заворотным беком». При этом Яшка подавил усмешку, но Витряк ничего не заметил.
Платон старался. Он не пропускал ни одной возможности стукнуть по мячу. Если пацаны посягали на его права и обязанности, он за шеи пригибал их к земле, точно котят, Как и все игроки, Платон разделся до трусов, как и все, в Конце тайма бежал по свистку к центру.
На большом щите клуба и на маленьких щитах пяти колхозов села появились афиши. Оповещалось, что в воскресенье на футбольное поле выйдут команды школы и райцентра. Директор Карп Степанович по такому случаю раздобыл денег на резиновые тапочки — все не голыми пальцами пинать.
Команда старших
Кузьма Шаповал, или просто Кузя — так его зовут в селе, — недавно вернулся из дальних мест. Был там, «где Макар телят не пас», на самом краю света. Говорит, дальше «ничого нема, одна вода». Возили его так далеко вот за что. Еще до Порфишкиной демобилизации он работал в клубе по хозяйственной части: чинил декорации, реквизит, хранил ключи от кладовой. В общем, был «старшим, куда пошлют». Однажды он переносил бюст Сталина на сцену: готовилось торжественное заседание. Ноша была тяжелой, пришлось Кузе натрудить пупок. Водрузив бюст на место, часто дыша, Кузя несколько раз шлепнул его своей железной ладонью по гипсовому темени, добавив при этом:
— Надоело мне с тобой носиться!
На суде он изобразил дело несколько иначе. Говорит, пыль стряхивал. Позвали свидетелей, те не дали соврать. Пришлось ехать...
В команде вместе с Кузей играет и Порфишко. У него ноги быстрые — позавидуешь. Удар резкий, как выстрел. Мяч идет понизу — только дерн шуршит. Кузя, тот больше вверх пуляет, для красоты. Дядьки восхищаются:
— Бьет, сукин сын, аж до неба!
— Як же, хлопец бывалый. Свету побачив. Знае, як бить!
Перевес старших был очевиден. Они сшибали с ног учеников, перепрыгивали через них и, поощряемые гудящей толпой, гнали мяч к воротам противника. Но попасть в ворота не удавалось.
На поле выделялись двое: Порфишко и Яшка Пополит. Они могли ловко обойти всех, проводя мяч от ворот до ворот.
Первый гол забил Яшка. Поднялся галдеж и свист. Через некоторое время команда райцентра совсем оскандалилась. Виноват Кузя. Когда он бил мяч, от натуги лопнул шнурок на трусах. Трусы удалось подхватить у самых колен. Под визг баб и гогот мужиков Кузя умчался за стену «скотынячей ликарни». Какая уж тут игра!
Слава Яшкиной команды вышла за рамки района. Решено ехать в соседний, Марковский.
Если Белые Воды когда-то были известны своим мылом, то Марковка всегда гордилась луком. Сахарно-сладкий лук в Марковке. Его даже в Москву возят. Лук здесь называется цибулей. Потому марковчан дразнят «цибулешниками».
И вот хрипатая полуторка «Заготскота» бодро потрусила в северном направлении. Она повезла Яшкину команду сражаться с «цибулешниками». Команду укрепили Кузей. Он моложавый, низенький. Если его добре побрить, сойдет за школяра. Взять бы и Порфишко, да нельзя, будет сильно выпирать.
Выиграли без Порфишко.
Пока сражались, кто-то из марковчан приладил к машине гостей погремушку: на длинную бечевку привязал горелое ведро и пристроил его под кузовом. Когда полуторка, набрав ходу, подпрыгнула на ямке, ведро грохнулось и, увлекаемое машиной, затарахтело по мостовой. Бечевку надо было секануть ножом — и делу конец. Но кто это сделает? Все запрятали свои головы в кузов, потому что над полуторкой свистел луковый град. Увесистые цибулины, пущенные мстительными руками марковских хлопцев, гулко ударялись в спины победителей.