Минотавра
Шрифт:
– За кем?
– Не понял его старик.
– Я писатель, пишу современную фантастику с различными философскими системами.
Старик ухмыльнулся и посмотрел слезливыми глазами на ноги писателя.
– Где ты купил эти дерьмовые туфли, парень? В К-Марте?
Писатель был удивлен.
– На самом деле, да.
– Они выглядят, как дерьмо, сынок, и если ты писатель, то у тебя должны быть деньги...
Писатель засмеялся.
– Меня зовут Джейк Мартин, сынок, я живу один в миле от Каунти-Роуд, и я лучший сапожник в округе. Приходи ко мне за настоящими туфлями.
Писатель
– Я обязательно приду к вам.
– Буду ждать, - а затем старик начал ковылять прочь.
– Не могли бы вы уделить мне минутку, сэр? Где я могу найти здесь жилье?
Большая черная вена надувалась под фиолетовой лодыжкой. Костлявая рука указала куда-то в сторону.
– Вы можете попробовать снять номер у Энни, а в паре миль от сюда есть дом Гилмана, но парень с деньгами, как вы, не захочет оставаться там, потому что это грязная дыра, полная заразных пёзд.
– Костлявая рука указала вниз по улице.
– Большое спасибо за уделенное время, сэр.
– Свидимся, - старик ковылял прочь, махая рукой.
Мой первый значительный словесный обмен с местным населением, понял писатель. Через квартал он заметил ряд магазинов, большинство из которых были закрыты, но один с вывеской "Братья Лаундермот" выглядел открытым, потому что молодой толстый человек заносил внутрь большие пластиковые мешки. После трёх дней в автобусе всю одежду, которую он носил, нужно было постирать. Дважды. Закрытые магазины стояли через дорогу от прачечной, но одно заведение, казалось, было открыто, потому что оттуда вышел человек с довольной усмешкой в клетчатой рубашке и ковбойской шляпе. Через мгновение из той же двери вышла женщина и присела на скамейку покурить. Она понюхала палец? Своеобразно, подумал писатель.
На следующем перекрестке стоял ресторан быстрого питания Венди, несколько посетителей можно было видеть в окнах. Он
никогда не был в Венди. Кто-то однажды сказал ему, что в этой сети подают квадратные гамбургеры.
Вниз по улице в противоположном направлении он заметил захудалый кабак. Слава Богу, здесь есть бар... Затем он заметил деревянную вывеску таверны: "Перекресток" .
Любопытно...
Писатель не мог сосчитать, сколько таверн, в которых он бывал, носили одно и то же название. Это было название, богатое аллегорическим обещанием, и ему это нравилось.
Но глубокие аллегории могут подождать мгновение или два, он расставил приоритеты. Ему нужны были сигареты и еда. Затем, размышляя о том, каким будет первое слово его нового романа, он схватил свои сумки и зашёл в магазинчик.
– Мы закрыты, - огрызнулся старый чудак за прилавком.
Писатель посмотрел на время на своих часах.
– На самом деле? Какой магазин закрывается в 6 вечера?
– Вот этот!
Старый чудак имел лицо пожилого Генриха Гиммлера, он носил комбинезон и рубашку с длинным рукавом, на нём была одна из тех кепок, которые носили банкиры в старые времена. Писатель подумал: "Мистер Друкер, в зеленом Акре..." За стойкой стояла трость с собачьей головой.
– Не хочу навязываться, сэр, - начал писатель, - но я только что проделал немалый путь...и мне действительно нужны сигареты и еда. Это займет всего
Старый чудак шикнул на него! И хлопнул рукой о прилавок:
– Блять! Вперед! Кто-нибудь еще нагадит на меня сегодня! Почему бы тебе не попробовать, придурок? Чё тебе надо?
– Растворимый кофе, сахар и соленые крекеры пожалуйста.
– Ужин чемпионов... Кроме того, он где-то читал, что эти три ингредиента были в первую очередь всем, что писатель ужасов Г.Ф.Лавкрафт потреблял в течение большей части своей карьеры. (И то, что он не читал, было то, что эти же три ингредиента, вероятно, были причиной рака толстой кишки, который убил его в 1937 году). Вернувшись к стойке, он попросил блок сигарет, а затем снял свою кредитную карту с липучки, которую прятал на лодыжке, когда путешествовал.
– Ты, должно быть, издеваешься надо мной!
– Завыл старый чудак.
– Это тебе что, Нью-Йорк?
Он снова наклонился, чтобы достать наличные из сумки.
– Вы, должно быть, тот писатель, о котором все говорят. Если у тебя есть мозги в голове, парень, следующая вещь в твоем списке дел должна быть за городом.
Писатель был поражен:
– Вы рекомендуете мне покинуть город?...
– Здесь нет ничего, кроме белого мусора, сынок, и метамфетаминовых наркоманов, пьяниц, жирных коров на пособии по безработице, кучи грязных маленьких детей. Если поместить их всех в одно и то же место сразу, от вони треснет земля, и эта чёртова трещина будет больше, чем Большой Каньон. У меня тут почти все покупатели пытаются украсть больше, чем купить.
– Хреновый бизнес.
– Слушай дальше. Сегодня припёрлась корова Сэди Фуллер и даёт мне талоны на еду, только просит меня, чтобы вместо стейков я дал ей собачий корм. А я ей говорю: "Сэди зачем тебе это дерьмо, у тебя даже нету чёртовой собаки!" И она отвечает мне: "У меня одиннадцать детей, а пособия такие маленькие, что
единственная возможность прокормить этих ублюдков - это кормить их собачим кормом". И знаешь, что? Она взяла на пособие четыре бутылки самогонки! Не, ну ты можешь в это поверить?
Писатель хотел ответить: "Как...трагично".
– Чёрт, я старый болван! Половина нашего городка живет на пособие! К тому времени, как у маленькой девочки появятся волосы на щели, её же папаша обрюхатит её, чтобы она тоже получала талоны на еду! Я продаю больше банок пережаренной фасоли и перца, чем гребаных трех мушкетеров! Что случилось с Америкой!
Писатель полагал, что этот парень был ещё более расистом, чем сапожник.
– Рай...потерянный, я бы сказал. Пресловутая американская мечта - всего лишь иллюзия, стоящая за жаждой наживы.
– Не знаю, о чем ты, блядь, говоришь, но с такой скоростью мне понадобится десять гребаных лет, чтобы расплатиться с этим местом! Мне будет восемьдесят! За что я сражался на войне?
– Так...вы ветеран Второй Мировой Войны?
– Спросил писатель, лишь бы перевести беседу в другое русло.
– Нет, Корея. Мы всегда могли сказать, когда мы были на вражеской территории, в любое время, когда находили кучу дерьма.
Писатель выглядел растерянным.
– И...
– Если дерьмо пахло капустой и рыбой, мы знали, что поблизости есть коммунисты.