Минус двадцать для счастья
Шрифт:
— Эту неделю я приезжал на работу каждый день… — шеф выдержал паузу, пристально следя за моей реакцией. — И я успел заметить, что ты не так уж и загружена. Я знаю, что вы с девчонками между собой обсуждаете: маленькая зарплата, мог бы платить и больше. Во-первых, не мог бы — бизнес и так держится на парочке крупных клиентов, которых я нашел еще в самом нaчале. А, во-вторых, а за что вам платить?
Я растерялась. Наверное, е смогла быстро переключиться с романтических мыслей на тот трэш, что происходил в
А потом вдруг поняла, что это реальность, и, более того, я приняла ее. И на шефа взглянула с благодарностью. А он понял. Не ожидал — ясно было по прищуру и напряженной позе. Но понял.
— Красиво, — перевела взгляд на две снежинки, сожалея, что больше их не увижу.
Правда, тут же взбодрилась: куплю скобы, степлер и сделаю дома. Почему нет? Свободного времени теперь будет вдоволь.
Перевела взгляд на шефа.
— Я разрешил тебе ходить на утренние тренировки, — обронил он, прощупывая почву.
Но поздно. Как-то так удачно совпало — все не могла решиться, искала отговорки, а здесь меня практически подтолкнули а выход. Сколько бы ещё я решалась и думала, и отговаривала себя? Не знаю.
Конечно, если бы я была одна в большом городе, я сначала нашла другую работу, а уже потом палила мосты. Но у меня была поддержка, которой у многих нет. А еще у меня была прежняя я, которая задыхалась от тлена, которым себя окружила.
— Степан Леонидович, — перешла сразу к делу, — вы можете попытаться заставить отработать меня две недели, но…
— Попытаться? — хмыкнул он недоверчиво.
— Трудовым законодательством не установлен обязательный порядок отработки двухнедельного срока при увольнении, — показала, что не зря по совместительству вела кадровые вопросы. — Вы можете попытаться заставить, но… Это будет всего лишь попытка. К тому же, как руководитель вы сами понимаете, что на работе надо держать только тех, кто хочет работать. Я не хочу. Да и зачем? По вашим словам, я и так ничего не делаю.
— Четыре года! — потрясенно выдохнул шеф и откинулся на спинку кресла. — Тебе не жаль, Лера? Четыре года!
— Жаль, — подтвердила, вставая. — Надо было решиться гораздо раньше.
Я уверенно подошла к двери, схватилась за ручку…
— Лера! — окликнул шеф.
Обернулась и впервые увидела его в гневе. Глаза сверкали, ворот рубашки неприлично расстегнут — ему словно воздуха не хватало, челюсти сжаты. И я скривилась: ещё одно проявления вoлшебства, только наоборот. дно мгновенье, и передо мной опять совсем другой человек.
Однажды я уже наблюдала за агонией превращения. Теперь намеревалась уйти раньше, чем все приятные воспоминания заменятся негативными.
Я буду помнить нашу первую елку в пустом офисе. Первую зарплату, которую шеф вручил
Мне есть что помнить хорошего…
Начальник молча смотрел на меня. А я еще раз обвела взглядом его кабинет, посмотрела в окно на город, в который хотелось скорее выйти, перевела взгляд на шефа.
— Предлагать больший оклад бессмысленно?
— Да и не за что, — я пожала плечами. — Степан Леонидович, если хотите, я приду после праздников и сделаю годовые отчеты…
— И как давно ты все распланировала? — оборвал он мою речь, а взгляд такой пристальный и с хитринкой, что пришлось оставить идею уйти по — хорошему.
— Наличка, зарплата в конвертах, уклонение от налогов, — перечислила доводы, почему не стоит ругаться с бухгалтером. И решила добавить, почему нельзя обижать отдел кадров. — До сих пор не оформленный грузчик на складе, кладовщик, который три года был в отпуске только по документам…
Пауза.
Два срещенных взгляда.
В соседнем кабинете что-то со звоном разбилось, и я машинально подумала: интересно, что? Там только пластиковые судочки с едой и стаканчики в кулере.
— Степан Леонидович, мне принести свою трудовую?
— Да, — спустя минуту, выдавил шеф и отвернулся. — Не ожидал, Лера, что мы с тобой…
Но я не стала тратить время на выслушивание его монолога. Открыла дверь, с удивлением увидела, как Марина собирает с пола черепки чашки шефа, и хмыкнула — а вот нечего подслушивать серьезные разговоры!
Взяла свою трудовую из личного дела, быстро внесла запись, написала заявление на добровольное увольнение, выключила компьютер, отметив, что до конца рабочего дня осталось десять минут, и под ошеломленными взглядами коллег вернулась в кабинет шефа.
Он деловито взял мою трудовую, поставил подпись, печать. Я подхватила ее и спрятала в сумочку. И только после этого он посмотрел на мое заявление. А потом медленно поднял голову и взглянул на меня.
— Я тоже давно не была в отпуске, — ответила на вопросительный взгляд.
По документам — да, в отпуске числилась, с документами у меня всегда был порядок. Но оба мы, и шеф, и я, понимали, что если дело дойдет до тяжбы…
— Понятно, — презрительно хмыкнув, он полез в свой карман, — и верно: куда мне тягаться с твоими родственниками!
Я еле сдержалась, чтобы не наговорить ему гадостей. Ужасно хотелось сказать, но…
Он отсчитал из своего бумажника сумму, которая была обозначена в заявлении, небрежно положил деньги на стол и принялся наблюдать: возьму или нет? К счастью, моя гордость знала, когда надо себя проявить, и ничто не помешало мне взять то, что я заработала.