Минус всей моей жизни
Шрифт:
Увидев Женьку, застывшую у лифта с вытаращенными от адреналина и нервного возбуждения глазами, он на мгновение остановился и посмотрел на наручные часы, причмокнув губами:
– Ага, здравия желаю, Евгения Эдуардовна! Без пяти минут четырнадцать ноль-ноль… Непунктуально, Евгения Эдуардовна, непунктуально… Завод у нас большой, поэтому на перемещения по территории, имейте ввиду, нужно время, значит, отставить опоздания, приходим в следующий раз заранее, понятно, товарищ секретарь генерального директора?
Женька потупилась, скромно сжав руками сумочку. Она и сама терпеть не могла опоздания,
– Извините, Федор Игнатьевич. Такого больше не повторится. – послушно проговорила она, виновато посмотрев в его строгие голубые глаза, внимательно и пронзительно изучающие ее.
Федор Игнатьевич подошел ближе и вдруг, по-доброму, усмехнулся:
– Ну-ну, это мы еще посмотрим. А сейчас вперед, новичок, тебя ждет Светлана.
Женя мило и наивно улыбнулась Федору Игнатьевичу и пошла вперед, к двери, придерживаемая его большой и теплой рукой за плечо.
Открыв дверь с помощью магнитного пропуска, Федор Игнатьевич явил взору Жени длинный коридор, с правой стороны вдоль которого находилось несколько дверей, а где-то там, впереди, слышался цеховой шум и через стеклянные двери виднелись снующие туда-сюда рабочие в белых халатах.
– Я провожу тебя до секретарской, а там Светлана Ивановна уже все расскажет и покажет тебе, что к чему. Все ясно, товарищ Евгения Эдуардовна? – строго, но с легкой улыбкой проговорил Федор Игнатьевич, увлекая Женю вперед, по коридору и все еще придерживая за плечо.
Жене нравился этот мужчина, бывший военный, нравилась его жесткая манера разговаривать, его армейская выправка и правильное, немного чудаковатое для гражданского общества, но вежливое обращение, поэтому она ярко улыбнулась ему и весело ответила, чувствуя, как волнение отступает, а на смену ему приходит бодрость и готовность «идти в бой»:
– Так точно, товарищ Федор Игнатьевич!
– Вот и молодец! – довольно улыбнулся мужчина, явно удовлетворенный тем, что они говорят «на одном языке», и даже слегка потряс Женьку за тонкое плечо, как бы подбадривая девушку.
Первые стеклянные двери слева были распахнуты настежь, и Женя испытала двойное волнение – это была секретарская, место ее работы.
Аккуратно войдя внутрь, ступив на застланный мелковорсовым серым ковролином пол, Женька огляделась: с левой стороны возвышалась стойка секретаря, на стене рядом с ней висело небольшое зеркало и календарь с дурашливыми котятами, а позади стойки простиралось окно во всю стену, заставленное горшками с таким немыслимым количеством растений, что Женьке сразу стало дурно: она отвыкла от растений – дома у них проживали только три хилых кактуса, которые, казалось,
Чуть правее стойки была установлена современная кофемашина, около которой сейчас ошивались двое парней в белых халатах, что-то бодро обсуждая и с интересом заглядывая за стойку, где, судя по милому женскому голоску, все же, кто-то был.
За кофемашиной начиналось очередное окно с цветами, которое упиралось в пластиковую, матовую перегородку с дверью, на которой красовалась табличка «Генеральный директор». Из-за двери слышались какие-то приглушенные голоса: по всей видимости, шло совещание. Рядом с кабинетом директора была еще какая-то дверь, но рассмотреть ее Жене уже не удалось: Федор Игнатьевич, повелительно руководя ее движением с помощью своей руки, повел ее прямо к секретарской стойке.
– Светлана Ивановна. – кашлянул он, и Женька, подойдя ближе, увидела молодую девушку, брюнетку с длинными, прямыми волосами, спадающими на ее спину и грудь, в обтягивающем ее довольно складное тело черном строгом платье с самой, что ни на есть, скромной длиной – ниже колена, и не совсем скромным вырезом декольте, демонстрирующим много чего очень даже интересного, особенно с позиции стоящих за стойкой людей. У девушки было круглое, очень улыбчивое лицо с милыми ямочками на щеках, большие глаза темно-болотного цвета, нос с горбинкой и темные, как будто в удивлении приподнятые брови, но Женя, страдавшая от своих жгучих кудряшек, веснушек и бледного лица, посчитала ее просто расчудесной красавицей… Брюнеткой… Нормальной!..
– Да, Федор Игнатьич? Чем-то помочь? – протараторила быстро и оживленно Света, с широченной улыбкой, обнажившей ряд белоснежных, ровных зубов, глядя на мужчину, стоявшего перед ней, словно раскидистый древний дуб.
– Я привел нового товарища, нового секретаря, помнишь, мы вчера говорили?..
– А-а-а!!! – радостно воскликнула Светлана, вскочив с места и захлопав в ладони. – Правда, Федор Игнатьич, правда?!? Наконец-то, а то с учебой полный напряг!
Федор Игнатьевич довольно улыбнулся и легонько хлопнул Женю, начинающую уже уставать от его руки, по плечу:
– Вот, познакомьтесь: это Евгения Эдуардовна Зябликова, новый секретарь. – Женя мило и дружелюбно улыбнулась Светлане, во все глаза с искренним любопытством таращившейся на нее с неизменной счастливой улыбкой на лице, внутри себя тревожно сжавшись: а ну, как ее «антиженская карма» отпугнет такую приятную во всех отношениях девчонку? А может, ей в жизни просто не встречались по-настоящему хорошие девчонки?.. – Евгения Эдуардовна, – продолжил учтивое знакомство товарищ кадровик, – а это наш действующий секретарь, несравненная Светлана Ивановна!
Света весело прыснула, застенчиво махнув рукой:
– Ой, скажете тоже, Федор Игнатьич! Привет! – счастливо поздоровалась Света, горящими глазами оглядывая Женю.
– Привет! Рада познакомиться. – вежливо проговорила Женя, сильно смутившись от такого теплого приема.
– Ну, дамы, я вас оставляю. – важно пробухтел генерал Колпаков. – Светлана Ивановна, приказ о приеме оставляю, ознакомьте вашу новую коллегу под роспись и верните, пожалуйста, мне. Удачи, товарищ новый секретарь! – с улыбкой сказал он Жене и медленно и важно удалился.