Минус всей моей жизни
Шрифт:
Денег на новый у Жени и ее семьи, конечно, не было, но девушка была совсем даже не против обзавестись хоть и стареньким, но верным дружком на колесах, чтобы наконец перестать болтаться в холодных трамваях, мечтая поскорее оказаться в стенах своего пункта назначения, и не заниматься «вымаливанием» ключей у отца, каждый раз слушая длинную нотацию на тему правильного вождения среди «обнаглевших остолопов» нашего города, которые «таращатся куда угодно, только не на дорогу».
– Ремень, дочь! – приказал отец, сурово глянув на Женю в зеркало заднего вида. Игорь хихикнул, а девушка попыталась безуспешно отстоять свои права:
– Ну,
– Женька! Сейчас домой пойдешь! Ремень, кому говорю! – повысил голос Эдуард Петрович, и дочь с недовольным стоном подчинилась, а карие глаза в зеркале перекочевали с девушки на развеселого Игорька и тут же сообщили:
– А ты, нахлебник, что, дорожной сумкой решил прикинуться? Давай, давай, не ленись, каши-то вон сколько у нас съел, а ручки-то все хиленькие, даже какой-то автомобильный ремень натянуть не могут!
Игорь удрученно вздохнул и тоже щелкнул ремнем, а Женя, достав пудру и зеркало, мстительно проговорила:
– Хе-хе.
– Поехали. – сообщил Эдуард Петрович, процитировав первого человека, вышедшего в открытый космос, и нажал на газ, одновременно добавляя звук на магнитоле до сверхзвуковых частот. Папа Жени считал, что в машине самое важное – это аудиосистема, и ездить без музыки, выталкивающей из ушей барабанные перепонки, категорически не желал.
Вот и сейчас, поплыв на волне местного радио «Тростник», Женька преспокойно завершала свой макияж, стремясь достигнуть совершенства: сегодня ее первый рабочий день, и она должна быть на высоте.
Игорь внимательно оглядел светло-персиковую строгую блузку с элегантной стеклянной пуговицей у горла, черную юбку до колен, облегающую бедра, кожаные модные сапоги с широкой голенью и высоким, толстым каблуком и черное, приталенное пальто, которое сейчас было расстегнуто, давая возможность лицезреть все предметы тщательно выглаженного гардероба подруги. Рыжие волосы пышными кудряшками по-прежнему беспорядочно спадали на ее плечи и лоб, создавая пушистую, объемную шапку вокруг ее нежного, веснушчатого личика, а светло-сиреневые тени и малиновая помада довершали образ деловой Жени, неустанно пытавшейся запрятать веснушки под толстый слой пудры.
Ухмыльнувшись, Игорь наклонился к Жене и сквозь грохот музыкального сопровождения прокричал ей в ухо:
– Оставь жалкие попытки, Зябликова! Все равно каждый на твоей новой работе начнет общение с тобой с уточнения факта реальности твоих фиолетовых глаз, подкрепляя свои предположения идиотскими догадками на тему контактных линз, пластических операций, пересадок роговицы и тому подобного… Кроме богатенького кретина по имени «директор», конечно. – добавил он, снова пытаясь заглушить шум популярного скрипичного оркестра. Женя недоуменно посмотрела на него, а Игорь усмехнулся и подмигнул:
– Такие, как известно, выше пятой точки глаз не поднимают, а значит, шанс, что он, хотя бы случайно, поразится до глубины… хм… души необычным цветом твоих глаз, со всей скорости стремится к нулю.
Женька раздраженно пихнула его под локоть и прокричала ему в ухо ответ:
– Успокойся, Сторожев! Не твоя и не моя забота, куда будет пялиться этот директор, главное – я должна выглядеть максимально прилично, это раз, – она загнула один палец, – по-деловому строго, это два, – второй палец, – и просто классно! Это три. – третий палец. Женька ярко улыбнулась. – Вот три кита, на которых держится
Она подмигнула закатившему глаза любителю добавить ведерко дегтя в лужицу меда и замолчала, снова занявшись пудрой.
Какое-то время опустевшие от невозможности производить мысль в таком грохоте головы были наполнены лишь страдальческими, но при этом не забывающими быть блатными, хрипами какого-то шансонье, жалующегося на недостаток любви в воровском притоне, да еще похлопыванием Эдуарда Петровича по кожаной отделке рулевого колеса в такт, поэтому Женя и Игорь просто смотрели в окно, на стоящие в соседних рядах автомобили, где водители находились на разных стадиях кипения от порядком разыгравшейся на их нервах пробки перед шоссе, ведущего в центр города.
В салоне становилось душно, поэтому Женя не стала драть горло в безуспешной попытке докричаться до отца, ушедшего с головой в музицирование, и передать ему просьбу включить кондиционер, а просто открыла окно. До ее уставших от блотняка ушей вдруг долетел голос кавказской принадлежности, раздававшийся из соседнего тонированного «Ауди», от всего сердца вещавший:
– «Лада-седан… Баклажан… Лада-седан… Баклажан…»
Женька прыснула, а Игорь тут же оживился:
– А что? Женька, может, это знак? Тот понторылый из «Ауди», возможно, подсказывает тебе верную дорогу! Купишь себе старую добрую «десятку», милого сиреневого цвета, это твой цвет, кстати! И дело с концом? Сэкономишь тысяч двести, на путевку Поле останется всего ничего накопить…
Женя захохотала, насмешливо посмотрев на друга:
– Сам ты «знак», Игорь! Только не судьбы, а «въезд запрещен», в простонародье – кирпич. А бесплатное дополнение в качестве отвертки к этому чудесному представителю отечественного автопрома прилагается? Ну, чтобы я могла ее на каждом светофоре завести?.. Не смеши меня, Сторожев, на путевку Поле я и так накоплю, а вот приезжать на работу с двухчасовым опозданием мне как-то не улыбается. Где-то там ждет меня моя «ласточка»… – мечтательно протянула девушка и высунулась в окно, вдыхая холодный утренний воздух.
– Чтоб ты знала, «ласточкой» в свое время как раз и называли «представителя отечественного автопрома». И вообще – кто сказал, что «десятка» не может быть «ласточкой»? – все гнул свою линию Игорь, угрюмо посмотрев на Женю, но дискуссию прервал Эдуард Петрович меткой и весомой фразой:
– Или подпеваем, или молчим в тряпочку, слышите?
И гипоаллергенный «Фольксваген» вновь погрузился в оркестровую яму по самую крышу, уничтожив последние мысли из мозгов пассажиров.
Даже в столь ранний час авторынок уже кишмя кишел как продавцами, то тут, то там перехваливающих процентов на девяносто своих железных коней, так и покупателями, ползающими между рядов и вокруг автомобилей кто с растерянными и глубоко задумавшимися лицами, а кто и с самым знающим выражением в глазах, торгующиеся до последней капли бодрости в их сердцах и теле. Доехав без приключений и почти не оглохнув, Эдуард Петрович, Игорь и Женя прогулочным шагом продирались между автомобилями всех возможных марок, цветов и размеров, придирчивым взглядом окидывая как «железных коней», так и их хозяев, с той же железобетонной упертостью не желавших скидывать цену.