Минутная слабость

Чейз Джеймс Хедли

Циммерман встал.

— Я спешу на самолет. Прилетаю… улетаю… для себя времени никогда не остается. Не беспокойтесь. Наберитесь терпения. Через две недели вы и ваш муж избавитесь от всех волнений. Я вам завидую, миссис Барнетт. Начать жизнь заново — всегда приключение.

Когда он удалился, Вал тоже собралась уйти, но тут в комнату вошел доктор Густав.

— Ну, миссис Барнетт, — он улыбнулся ей, — вы можете вздохнуть с облегчением. Через несколько дней вы увидите мужа. Доктор Циммерман не сомневается в успехе. Вы можете предвкушать грядущее счастье.

Но что-то в манере Густава заставило

Вал пристально взглянуть на него.

— Доктор Циммерман сказал мне, что Крис будет совершенно здоров, — произнесла она. — Он объяснил, что давление…

— Доктор Циммерман всегда настроен оптимистично, — тихо проговорил Густав. — Он должен быть оптимистом. Я чаще, чем он, вижу больных, перенесших сложную операцию на мозге. Хорошо, если одна операция из трех приводит к полному излечению. Поэтому я не хочу, чтобы вы радовались преждевременно. Ближайшие две недели покажут, что можно ожидать. И даже тогда уверенность не будет полной. Многое зависит от пациента.

— Значит, вы не уверены, что он теперь действительно выздоровеет? — сказала Вал, почувствовав на спине мурашки озноба.

— Я этого не говорил. Мы просто не знаем. Надо подождать. Не хочу вселять в вас ложные надежды. Через две недели я смогу высказаться определеннее.

Спускаясь по ступеням лечебницы к автомобилю, Вал представила себе скорую встречу с мужем и испытала при этом холодящее душу чувство страха.

Глава тринадцатая

Третье сентября.

Я не раскрывала дневник уже более месяца. Мне не хотелось фиксировать на бумаге то, что происходило со мной после выхода Криса из лечебницы.

Этот толстый хирург сказал, что начать жизнь заново — всегда приключение. Так ли это? Он обещал, что Крис поправится. Возможно, это случилось, но он уже не тот человек, за которого я выходила замуж. Я ничего не могу поделать… хотя пытаюсь… мысли о той женщине не выходят из моей головы. Память о ней… о ее страшной смерти… мешает мне любить Криса. Каждый раз, когда я смотрю на его тонкие, изящные руки, я вижу нож, вонзающийся в тело Сью Парнелл.

Я обрадовалась тому, что он не пожелал ехать на юг Франции. Я бы не смогла путешествовать с ним одна. Когда он предложил остаться на пару недель в «Спэниш Бэй», я испытала облегчение. Прошло уже десять дней. Мы много купаемся. Загораем. Читаем. Крис снова взялся за Диккенса. Я уверена: он знает, что я знаю о том, что он убил ту женщину. Мы находимся в постоянном напряжении. Мы вежливы друг с другом. Улыбаемся. Стараемся ни о чем не спорить. Я понимаю, что теперь все будет по-другому, не так, как было до этого кошмарного происшествия. Он говорит о своем желании вернуться в Нью-Йорк. Доктор Густав рекомендует задержаться еще на неделю. Навещая нас, он странно поглядывает на Криса. Мне кажется, он не уверен в успехе операции, но держит свои сомнения при себе… как и подобает доктору. Вчера я проводила его до машины. Крис следил за нами с веранды. Доктор Густав говорит, что я не должна требовать слишком многого… что это означает?

Вчера ночью… наверно, именно по этой причине

я снова взялась за дневник… после того, как мы с Крисом сидели на веранде и любовались лунной дорожкой… он пришел в мою комнату. Он захотел меня. Впервые за два года, в течение которых я часто лежала в моей одинокой постели, страстно желая его, мечтая о нем, испытывая потребность прижаться к нему. Но, увидев его входящим в мою спальню, залитую лунным светом, я испугалась. Я подумала о его руках, о ноже и той женщине. Он присел сбоку на кровать и взял меня за руку. От прикосновения его пальцев я похолодела. Наверно, выражение моих глаз остановило Криса. Он улыбнулся мне… я вспомнила улыбку Моны Лизы. Он сказал: «Мы привыкнем друг к другу. Ты была терпелива со мной. Я тоже могу проявить терпение». Но я почувствовала, что разочаровала его, ему стало со мной скучно. Когда он вернулся к себе, я заплакала. Теперь я знаю, что не перенесу больше его прикосновение. Неужто толстый врач имел в виду это, говоря, что начать новую жизнь — всегда приключение?

Шестое ноября.

Мы сидели на веранде, когда по ступеням отеля спустилась прелестная юная девушка в бикини. У нее был золотистый загар и волосы с медным отливом. В ее походке присутствовала недостижимая для меня уверенность. Она была практически обнаженной. Изгиб ее ягодиц и высокие холмики грудей вызвали у меня острую зависть. Она прошла к своей машине. Скользнула за руль, зная, что все, включая Криса и меня, смотрят на нее.

— Ты видела девушку? — сказал Крис. — Интересно, кто она? Обратила внимание на ее походку?

Я глупо ответила:

— Какая девушка? Нет, нет, не видела.

Он понял, что я солгала. Перевернул страницу книги. Украдкой наблюдая за ним, я заметила, что он не читает.

Несмотря на солнце, мне вдруг стало холодно.

Это был их последний день в «Спэниш Бэй». Вал собирала вещи. Завтра утром они улетят в Нью-Йорк. Крис читал на веранде «Крошку Доррит». Когда Вал запирала последний чемодан, зазвонил телефон.

Она услышала голос отца:

— Вал? Все в порядке?

— Да, папа. Мы вылетаем завтра в десять утра.

— Хорошо. Я встречу тебя в аэропорту. Как Крис?

— Прекрасно. Не может дождаться того момента, когда он снова окажется в своем офисе.

— Правда? Но в каком он состоянии, Вал? Послушай, я не очень-то доверяю этому толстому прохвосту.

— Папа, о чем ты говоришь? Конечно, Крис здоров. Он готов вернуться к работе.

— Ну… хорошо… если ты так считаешь… я беседовал с Циммерманом. Он мне не понравился. Уж слишком он самоуверенный. Я не люблю настолько самоуверенных людей.

Вал закрыла глаза. Она по многолетнему опыту знала, что отец всегда оказывается прав.

— Дорогой, Крис совсем поправился. Перестань волноваться. Ты сам увидишь… Крис чувствует себя прекрасно.

— А ты, Вал? Что скажешь о себе?